Энтони Ричес - Клык леопарда

– Твоя туника. – Она протянула руку, ожидая, когда он снимет с себя одежду, обнажив сильный мускулистый торс, сотворенный ежедневным ношением доспехов и оружия. – Надень вот эту.

Марк удивленно выгнул бровь.

– Белую?

– Она тебе к лицу, тем более что остальные еще не высохли. Даже не пытайся убрать ее с глаз подальше лишь потому, что она твоя лучшая!

Трибул улыбнулся жене и встал, чтобы облачиться в чистую тунику. Надев ее, он поправил подол, чтобы тот доходил ему до колен, после чего заключил супругу в объятия.

– Я прячу ее только по той причине, что сочетался в ней браком с тобой.

Фелиция улыбнулась в ответ и указала на бледное пятно, все еще заметное на светлой шерсти.

– Как можно об этом забыть! Нам всегда напомнит об этом пролитое в тот вечер вино!

Марк поморщился, вспомнив, какую шумную попойку он и его друзья-офицеры закатили в тот вечер, когда Фелиция легла в постель, а его отправила назад предаваться веселью в мужской компании. Жена улыбнулась снова и нежно потрепала его за ухо.

– Тебя осаждали дурные воспоминания, и если ценой борьбы с ними стали несколько винных пятен, то это еще не самое страшное.

– Сегодня я снова убил человека.

Фелиция погрустнела.

– Знаю, любовь моя. Я всегда это знаю, даже когда на твоих доспехах нет крови. Может, ты и мастерски владеешь мечом, но ты так и не научился спокойно воспринимать результаты своего мастерства. Ведь так?

Марк покачал головой:

– Сегодня я не только убил сам, но и наблюдал, как Сил хладнокровно убил троих, чтобы четвертый сказал нам, где у этих бандитов их лагерь. Да, я знаю! – Он поднял руки, предвосхищая возражения жены. – Это были бандиты, и они незадолго до этого убили деревенского жителя и его работников, и потому заслужили свою участь. И все же…

– И все же ты постепенно привыкаешь к издержкам солдатского ремесла? Даже если ты сам неспособен хладнокровно отнять жизнь у другого человека, ты смотрел, как это делает другой, и не остановил его? Ты боишься, что, став сильным настолько, чтобы побеждать врагов, ты сам уподобишься им, что ты рискуешь утратить ту часть себя, которую твой отец пытался сделать сильнее? В конце концов, ты ведь сам рассказывал мне, что он всегда подчеркивал, как важно проявлять уважение к другим людям, когда наставлял тебя, как следует жить.

Марк кивнул и посмотрел на потолок палатки, как будто пытаясь дословно вспомнить отцовское наставление, которое старый сенатор дал ему за несколько дней до того, как он сам и его семья были убиты, а их владения конфискованы по наущению бессовестных завистников, стоявших за спиной у юного императора.

– «Достоинство, правдивость, стойкость, но там, где это возможно, превыше всего – милосердие». Именно эти слова отец говорил мне всякий раз, когда наш разговор касался тех моральных заповедей, по которым должен жить член сената. Я же чувствую, как постепенно, но неуклонно смысл его слов начинает ускользать от меня. С каждым новым поверженным мною врагом я точно отдаляюсь от того, кем был воспитан, и все больше уподобляюсь тем людям, что разрушили нашу семью.

Фелиция снова обняла супруга и прошептала ему на ухо:

– Я никогда не позволю тебе уподобиться тем, на чьей совести это злодеяние. Ни я, ни твои друзья. Но ты переживешь этот кошмар, лишь когда научишься делать все, что от тебя требуется, для того, чтобы выйти из него живым, а также чтобы защитить тех, кто рядом с тобой.

Кто-то отодвинул полу палатки, и в образовавшуюся щель просунулась голова Арминия. Увидев перед собой супружеские объятья, он поднял руку и попятился вон, но Фелиция пальцем поманила его, предлагая войти.

– Ты именно тот, кто нужен мужу – друг, который пригласит его выпить и выслушает рассказ о его сегодняшних подвигах.

Толкая перед собой Лупа, Арминий протиснулся в палатку, поклонился Фелиции, после чего с хитрой улыбкой посмотрел на своего друга.

– Думаю, центурион, без выпивки дело и впрямь не обойдется. Меня отправил за тобой трибун. Сегодня вечером в храме префекта Канина состоится некий ритуал, присутствовать на котором пригласили и нас с тобой. Правда, я предложил бы тебе накинуть плащ. Снаружи дует сильный ветер, он пронизывает до костей. Так что плащ не помешает. А ты, малец… – с этими словами он похлопал Лупа по плечу, и тот застыл, с ужасом глядя на грязные доспехи Марка. – Смотри, пошевеливайся. Чтобы к нашему возвращению они блестели, как солнце. И чтобы на кольчуге не было видно ни единой капельки крови! Не забывай, через несколько дней у тебя день рождения, и если ты будешь хорошо чистить доспехи центуриона, то вскоре поймешь, какая тебе самому от этого польза. Хорошо делай свое дело, и мы с тобой утром потренируемся с мечом и щитом. Обещаю тебе настоящий поединок.

Луп хмуро кивнул и уселся среди груды доспехов. Вытащив из сумки тряпки и щетки, он приступил к привычному вечернему занятию – принялся очищать от грязи и надраивать до блеска доспехи и чистить сапоги. Что поделать, коль такова цена утренней тренировки с германцем. Марк тем временем завернулся в плащ и взял с кровати свой жезл.

– Отлично. Пойдем взглянем, что за храм. Это должно быть что-то особенное, вроде того, что мы видели в Барсучьей Норе.

Арминий рассмеялся и покачал головой:

– Сразу виден настоящий солдат. Вам подавай только самое лучшее. Ты с каждым днем все сильнее напоминаешь мне Юлия.

Марк Трибул пожал плечами и застегнул фибулой плащ.

– Это еще не самый худший пример для подражания.

В ответ германец криво улыбнулся:

– Главное, чтобы ты не шлялся по ночам по городу с набитыми золотом карманами в поисках продажных любовных милостей. Когда мы проходили мимо палаток десятой центурии, Юлий уже шагал вон из лагеря. Причем таким чистым я его еще ни разу не видел. Он даже подстриг бороду.

Трибул хмуро посмотрел на германца.

– Откуда тебе известно о профессии Аннии?

Арминий усмехнулся:

– Я ничего о ней не знал, пока ты сам только что не сказал. Ты наверняка устал, коль проговорился. Не волнуйся. – Он покачал головой, предвидя раздраженную реплику друга. – Это останется между нами. Так значит, наш добрый центурион обзавелся подружкой из своей прежней жизни?

Фелиция вопросительно посмотрела на него.

– А ты бы отказал ему в этом маленьком счастье?

Арминий покачал головой:

– Никогда. Но мой опыт подсказывает мне, что любовь с деньгами не соседи. Твой друг, возможно, идет дорогой, которая способна привести к разочарованию. Он же привык, чтобы все было только так, как хочется ему, и никак иначе.

Юлий довольно легко нашел лупанарий, следуя указаниям торговцев, что привезли запасы вина для центурионов. Их главный понимающе улыбнулся, когда великан тунгриец задал ему этот вопрос, и, кивнув, ответил, что ему известно необходимое заведение, однако тотчас поспешил добавить, что если тот желает отведать «товар» «Синего вепря», то должен захватить с собой тугой кошелек.