Александр Бабчинецкий - Иван III. Новгородское противление. Роман

Не исключено, что последний повелел своему слуге всячески оберегать княжеского сына от всех бед и страданий. Дьяк принял намёки государевы о недовольстве супругой к сведению. Именно он, возможно, и поручил своей жене извести великую княгиню, не бросив в то же время и тени на сумрачность венценосной особы. Не должно оной запятнонною быть. Вот теперь и думай, есть ли нужда в тайном дознании отравительницы. О дьяке и речи нет: он должен перейти от принятых при дворе в опальные (хотя бы на время).

Решение своё Иван спокойным тоном словно бы продиктовал Марье Ярославне. И видел испуганно-вскинутые глаза матери-княгини, которая сдержанно промолчала. Она спустя лишь совсем короткое время осмелилась выведать у сына о недавно узнанном ею из уст боярина Посольского приказа, который сообщил про приезд римского посланца.

– Наверняка выставлял очередные требы политические.

– Отнюдь, государыня Ярославна, – спокойно возразил боярин. – Оный привёз из далёкого Рима предложение для великого князя жениться на греческой принцессе Софии Палеолог.

Услышанное сильно поразило властную и умную женщину. Подобное следовало расценивать весьма высоко из-за возросшего престижа Руси на европейской арене.

Со времён нашествия Чингизидов русские князья рассматривались дворами Европы как жалкие данники Золотой Орды. Самое большее, на что они могли рассчитывать в плане женитьбы – рука желтоволосой литовской княжны или знатной ордынской красавицы. Теперь же князь Иван вызвал интерес императорского дома в изгнании.

Мать-княгиня добилась своего от сына, который лишь подтвердил слова высокопоставленного чиновника.

– Однако так просто латынщики не выкажут своё одобрение связью с греками, – поразила Ивана Ярославна своей проницательностью.

– Тебя бы, матушка, да в боярскую Думу, – усмехнулся великий князь. – А, может и правильно, что ваше племя туда не допускают.

– Слова матери навели государя на несколько печальные размышления. Он понял, что Русь перед каким-либо важным политическим шагом просто обязана продемонстрировать всему образованному миру не только своё умение хозяйствовать, но и воинскую силу, подкреплённую успехами русского оружия. Иван вдохновился такой идеей и стал деятельно готовиться к летним схваткам с казанцами.

Поэтому для начала он решил совершить акт мщения союзникам Казани – черемисам (современное название марийцев). С этой целью государь поставил над своим войском князя Семёна Романовича. Этот полководец прошёл огнём и мечом по черемисским землям, учинив там много зла: жгли жильё, угоняли скотину. Бравшие в руки оружие черемисы полегли от московского возмездия за Кичменгу и Галич. Поход на татарских подручников явно удался. Лесные жители были частично перебиты или пленены, частично запуганы. Одновременно с этим походом Иван отправил нижегородцев и муромцев опустошать земли казанского ханства вдоль Волги, чтобы нанести татарам дополнительный урон и внести смятение в ряды врага.

Во Владимире великий князь находился с крупными силами. Из этого города он имел возможность быстро направить свои войска в случае необходимости на юго-восток или к Костроме. Нахождение большой воинской рати перекрывало татарам дорогу на Москву. С Иваном вместе находились его братья Юрий и Борис, наследник престола Иван, которому в зиму исполнилось девять лет, а также сын Михаила Андреевича Верейского Василий Удалой. Простояв во Владимире несколько недель в томительном безделье, московская рать вернулась домой.

И снова отзвуки начавшегося противостояния между Казанью и Москвой напомнили о себе, потому что великий князь повелел не оставлять без внимания даже самые незначительные вылазки татар. И теперь Иван привлёк к ответным действиям против них свой двор и многих детей боярских. Оные должны были на Каме воевать места казанские. К участию в походе привлекались в первую очередь добровольцы – те, кто пострадал от недавних набегов «поганых» или просто хотел испытать судьбу. Вот тогда, услышав об этом, возжелали вновь встать на защиту православия знакомые ушкуйники: Лука и Игнат Малыгины, Александр Авакумович, Степан Ляпа да Прокоп Смолнянин.

– Жаль, что нет промеж нас Андрея Аврамьева, – цокнув языком молвил последний.

– О ком это вы? – осведомился московский воевода Иван Дмитриевич Руно.

– Да был в нашей команде один новгородец, просили его с нами пойти к Нижнему, а он к Мурому отправился.

– И давно то было?

– Месяц назад точно будет, – ответил Степан.

– В таком случае, могу сказать вам определённо, – заявил ушкуйникам воевода, – что пока вы с нижегородками по питейным заведениям развлекались, ваш приятель наверняка с татарами в Муроме поединничал. Это доподлинно мне ведомо от человека, который по указу тамошнего воеводы Данилы Дмитриевича Холмского мне и самому государю ту новость доложил.

Поохали вольные люди новгородские на такие известия и вступили в отряд «казаков» (добровольцев), который и был возглавлен Иваном Руно. Оные отправились поначалу в Галич. Там команда пополнилась местными удальцами и пошла далее к Вологде. Вологжане также посодействовали охочими людьми, оружием да провиантом. И тогда всё воинство двинулось на юг, к Вятке. И уж было вятские жители изъявили желание повоевать с татарами, однако прошёл промеж них слушок, якобы казанцы желают напасть на земли вятчан. После этого они сразу поостыли и быстро повернули назад.

** ** ** ** **

Великий князь довольно обстоятельно продумал предстоящую войну с казанцами, поэтому с лёгким сердцем после тщательной подготовки пригласил воеводу Константина Александровича Беззубцева. Последний, как показали позднейшие события, оказался неплохим полководцем.

В ожидании Иван подошёл к окну, подставив лицо ласковым солнечным лучам. Совсем не беспокоили суетные движения слуг в горнице, их перешёптывания и сдержанная брань. Раздумья о важном деле уносили куда-то ввысь. И с этой высоты всё внизу казалось совсем незначительным, мелким и никчемным. Жизнь, а вернее – Господь определил важность этого шага. А вот свершение её Он поручил своему ставленнику на земле.

Воевода ступил через порог княжеской горницы и осторожно кашлянул, извещая государя о своём присутствии. Иван не торопился поворачиваться к вошедшему. Слыхивал от своих сановников, будто вызванный доводился внуком баловня Василия I боярина Фёдора Кошки. Не терпел великий князь любимчиков, от которых можно было ожидать всяческого без утраты с их стороны, однако очень уважал мнение признанных авторитетов в лице своих дедов да прочих предков. А с этими спорить считал бесполезным занятием.

– Проходи, гость желанный, – наконец обратился Иван к приглашённому. – Одно советование утвердил я к действию.