Владимир Владыкин - Расслоение. Историческая хроника народной жизни в двух книгах и шести частях 1947—1965

И когда Вознесенский был расстрелян, как сторонник западной модели экономики и немецкий шпион, Сталин хоть и жалел его, но недолго. Правда, ему не хватало пытливого ума Вознесенского, а его последняя работа, настолько впечатляла, что он ясно видел, по какому пути должна идти наша страна и воодушевился написанием собственной работы, конечно, не без влияния теоретических посылов Вознесенского. Он почти всё основное заимствовал у него, тогда первое, что он почувствовал – это была потеря и беспомощность собственных взглядов на развитие экономики социализма, причём настолько ясно, что Сталин на заседаниях Политбюро стал поговаривать об элементах рыночной экономики, что его товарищи слушали не без доли удивления. Впрочем, боясь ему возразить, но и старались высказываться в поддержку, так как знали приём хозяина настраивать на острую, но в чём-то провокационную полемику, с помощью которой выявлял своих явных или тайных противников…

И вот этот, почти каждую ночь ясно повторяющийся сон, стал его затаённо пугать. Вот потому он решил ночью не спать, а приглашать на ближнюю дачу Маленкова, Берию, Булганина, Хрущева. А Ворошилов, Молотов, Каганович, Микоян по разным причинам были удалены из его ближайшего окружения. Но зачем же ему была нужна эта первая четвёртка, уже выше говорилось. Но прибавим, неужели только потому, что она сумела за короткое время внушить ему доверие? Он даже реже встречался со своим сыном Василием и дочерью Светланой, чем с ними. Сталин будто нарочно не хотел их знать, хотя к нему доходили их беспокойства, что отец им, своим детям, предпочитает сомнительного, одиозного Берию, который ещё с детства не внушал Светлане доверия. Она с робостью садилась к нему на колени, когда он брал её на руки. А Василий ненавидел Берию за тот надзор, который устроили над ним. Впрочем, и Власика ненавидел за то же самое. Хотя уважал его за не показную преданность отцу. Но эта четвёртка у них стала вызывать омерзение и страх.

Василий догадывался, что Берия делал всё, чтобы он как можно реже виделся с отцом и не понимал, что происходит вокруг него. Хотя по-настоящему духовно близок с ним он не был, а лишь почитал его исключительно как отца.

Однако никто точно не знает, что за разговор произошёл между четвёрткой и Сталиным? Но если судить по тем отношениям, какие сложились в ближайшем окружении вождя, то есть четвёртка понимала, на кого раньше опирался он (Микоян, Молотов, Каганович, Ворошилов), были им от себя решительно удалены на том основании, что партию надо было обновить молодыми кадрами. Но к 1953 году все они были почти уничтожены четвёрткой с благословения самого Сталина, который в них вдруг увидел свою преждевременную политическую гибель, прежде всего, о чём ему недвусмысленно напевала четвёртка. Берия был мастер прямодушия в сочетании с подобострастием в тот день, когда Сталин, как мы уже знаем, назвал своим преемником П. К. Пономаренко, стал искать серьёзный компромат против прославленного партизанского командира, но ничего подрывающего его авторитет не нашёл. И тогда обратился к его партизанскому прошлому, а если ничего не вскроется, надо придумать такой документ, подключив к этому архивистов. Не может того быть, чтобы не обнаружилось провалов операций. А кто ищет, тот находит. Пономаренко однажды попал в руки белорусским националистам, которые создали свой партизанский отряд для борьбы с красными партизанами. Пономаренко не удалось переманить белых партизан на свою сторону, и тогда его чуть было не расстреляли. Но вовремя подоспели свои. Вот тут Берия надумал подкорректировать, естественно, не в пользу бывшего партизанского командира. Он сделал его связным националистов, потому что и сам одно время стоял на тех же позициях…

Документ, разоблачавший Пономаренко, Берией был состряпан и обработан в специальной лаборатории медленно действующим ядом, проникающим в организм сквозь кожу. С этим документом, мы можем предположить, Берия и явился на вечеринку к хозяину. А Маленков, Хрущёв, Булганин им не были поставлены в известность, так как не хотел, чтобы они знали это наверняка, поскольку после устранения вождя могли пойти и против него. Да, ход его мыслей был верный. Но в любом случае для них он представлял непосредственную опасность. Но то, что он обработан ядохимикатом, который тогда находился ещё в разработке, они, разумеется, не ведали.

Опасный документ был помещён в специальную папку, в которой обычно подавались бумаги на подпись Сталину. Папка была передана новому начальнику охраны, и тот в подходящий момент должен был её подать, когда Сталин будет пребывать в благодушном настроении. Впрочем, в ту ночь он таким и казался, так как находился в ожидании, как поведут себя его гости против Пономаренко, нисколько не ожидая того, что уже произошло с ним, а всё потому, что Сталин как никогда был уверен – против кого-кого, а против него они не посмеют выступить. Во-первых, им объявлен преемник и существует политическое завещание, во-вторых, они хорошо себя зарекомендовали и понимают, какую он с ними ведёт игру, надеясь, что преемником станет не Пономаренко, а кто-то из них четверых, на что надеялись больше всего Берия, Маленков и Хрущёв. И потому могли находиться в ожидании его заветной фразы: «Ищите собаку среди себя»! Это могло означать как сигнал начала междоусобицы.

Сталин нацеливался на то, чтобы между собой четвёртка перегрызлась, и тем самым он бы себе обеспечивал настоящего преемника. Хотя в его существование никто не верил и потому единственным пока оставался всё-таки Пономаренко. А он уж, если придёт к власти, то из них никого ни за что не пощадит, изгонит из Кремля, будучи в предпочтительном, чем они, положении, как прославленный партизан, сурово каравший предателей, изменников ещё до войны и считался верным последователем Сталина…

Однако вездесущий Берия опередил хозяина на несколько ходов. А Сталин пребывал в великом заблуждении и самоуверенности, что до поры до времени против него они не предпримут ничего. Но кто из них подозревал, что именно Пономаренко, а не Сталину было предвещено расправиться с четвёрткой, чтобы обезопасить на пенсии спокойствие вождя. Могло ли так произойти, мы не знаем, но и то, что Сталин что-то замышлял против четвёртки, это вполне некоторыми историками допускается. Готовил ли он из Пономаренко нового диктатора, утверждать окончательно нельзя, так как хорошо понимал: второго диктатора не будет и потому намеривался оставаться на своём месте столько, сколько ему будет отпущено судьбой. А каждый уходящий диктатор после себя не оставляет достойной замены. Самую непростительную ошибку Сталин допустил, когда отдал на погибель Вознесенского. Впрочем, ошибаться для него было не в первый раз…