Карел Коваль - Моцарт в Праге. Том 1. Перевод Лидии Гончаровой

Письмо Моцарта было высочайшей наградой для тех простых, неизвестных, скрытых от публики, артистов, которые на самом-то деле, как писал сам Моцарт, сыграли значительнейшую роль в том успехе «Фигаро» в Праге. Именно они его полностью воплотили, исполнили и увлекли слушателей, да так, что музыка оперы стала необходимой частью их жизни. Играющая, поющая и насвистывающая Прага, оперой очарованная, всё это подтвердила.

– 3 —

После «Свадьбы Фигаро» успех сопутствовал и другому выступлению. Театр был переполнен, и опять раздавался гром небесный, когда после каждого номера рукоплесканиям не было конца. После концерта толпа стояла у заднего выхода из Ностицова театра. Студенты вот-вот уже готовы были выпрягать лошадей из экипажа, чтобы самим отвезти Моцарта до Тунова дворца, и было их, рослых юношей, предостаточное количество. Но тут страстно засопротивлялся важный кучер, старый крикун.

Он советовал всем вспомнить, каково это расстояние: на Каменный мост, по длинной Йезовицкой улице. Да они и на половине пути уже задохнутся! Вот сейчас он их разгонит горящими факелами, чтобы, наконец, убирались с глаз долой! Хохоту было предостаточно.

Всё же молодёжь подчинилась брюзге и отказалась от своего намерения, но как только появился Моцарт, снова поднялась волна бушующего восторга и криков, снова сияющие глаза маэстро оглядывали толпу, возвращая ей любовь, которую от неё получал. Карета рванулась с поворота Каролинской площади и растаяла в воздухе, как сказочная.

На завтра Прага имела темы для обсуждения. Каждый мечтал заполучить маэстро в своём доме, посмотреть на него вблизи, если повезёт, дождаться чуда – и он поиграет у них на клавире, как уже делал это во многих других местах, дворцах, дворянских и простых мещанских семьях. Конечно, во многом здесь была заслуга Франтишка Душка, знаменитого Пражского клавириста.

Душек происходил из совершенно простой семьи, был, что называется, простолюдином. О таких судачат, что у них «солома торчит из ботинок». При этом он был другом самого Моцарта! Душек, родившись в «соломенной хижине», стал превосходным музыкантом, буквально лицом артистической Праги.

Скромность, рассудительность и, пожалуй, мудрость, ему присущие, помогли войти музыканту в круг самых высоких музыкальных деятелей. Обезоруживали его огромный талант, прекрасное владение клавирным искусством, просто по-человечески хороший характер. Душек – лучший клавирист в Праге, поэтому было модно «брать часы», т.е. уроки, у пана Франтишка Душка, слово его ценилось на вес золота.

Так и получилось, что когда Душек объявил, что Моцарт, возможно, приедет в Прагу, послушать своего «Фигаро», все были убеждены, что так и будет, обязательно приедет, раз Душек сказал. И вот – Витасек забегал, утепляя все хоры, потому что трещали морозы. Студенты с радостью в глазах готовы распрягать коней и сами везти маэстро из театра до Тунова дворца, новости на другой же день разлетаются по Праге.

Те, кто позволяют себе надеяться, что Моцарт посетит их, усилили свою деятельность в этом направлении, дабы возлюбленный маэстро непременно к ним пришёл. Но вот уже пронёсся слух, что Моцарт скоро собирается назад в Вену, и вероятность эта весьма озадачила графа Пахту. Всё-таки Моцарт обещал сочинить танцы специально для его капеллы, но до сих пор не написано ни строчки. При встречах в обществе Моцарт всё только отмахивается рукой, смеётся и говорит:

«Это такие пустяки, пан граф. Получите их так быстро, что сами удивитесь».

Но танцев на бумаге всё не было. Они, возможно, кружили где-то вокруг Моцартовой головы, потому, что на этот мясопуст 1787 года повсюду танцевали и плясали, и шагу не ступишь, чтобы маэстро куда-то не завлекли. Вот граф и решил, что надо заполучить до Моцартова отъезда эти обещанные танцы, во что бы то ни стало.

– 4 —

Во дворец Туна пришёл посыльный с письмом для пана Моцарта и его супруги пани Констанции с приглашением на обед во дворец графа Пахты на Аненской площади. Рады будут познакомить господ с коллекцией гравюр и картин, а также представить после обеда капеллу, что много раз уже предлагалось, но из-за других событий до нас, к сожалению, дело пока не дошло. Пан граф почитает за честь пригласить пана Моцарта уже к одиннадцати часам утра, а ещё лучше к половине одиннадцатого, чтобы иметь достаточно времени до прихода гостей для осмотра галереи. Моцарт подал письмо Констанции, та кивнула:

«Конечно, поедем».

И поехали. Поехали в карете графа Туна. Солнце освещало им путь, статуи на Каменном мосту приветствовали улыбками, и тогда Моцарт сказал жене:

«Чувствуешь, как запахло весной? Стоит только появиться солнышку, и человека тянет на природу! Знаешь, мне эти мясопустовы проказы начали надоедать».

Вот проехали Старомнестские ворота, завернули на узкую улочку против Старомнестской мельницы и оказались в премиленьком дворе, прямо против балкона. На нём засыпанные снегом амуры склонили головы к дикому винограду, таинственно оплетающему колонны.

Поднялись по дубовой лестнице, здесь их приветствовал свет фонаря, горящего в руках у амурчика, который играл с орлом, а немного выше следующий фонарь, зажжённый у другого ангела, одним коленом упиравшегося в львенка. Он занёс над его головой большую палку, будто собрался, как бы в шутку, стукнуть беднягу.

Моцарт заинтересовался этим шутником, толкнул Констанцию, чтобы та тоже обратила внимание на шалости проказника, но тут им навстречу вышел сам пан граф с пани графиней, и все вошли в салон.

Моцартом завладел граф Пахта, Констанцию взяла под руку графиня и сразу увела в другую комнату, посыпались всевозможные учтивости, весёлый дамский разговор. В это время Пахта точно также взял Моцарта под руку и пошёл с ним в свою домашнюю галерею.

Было около одиннадцати. Моцарт любуется живописью. Вот он обратил внимание через распахнутые двери на клавир в соседнем музыкальном салоне. Увидел клавир – стал рассеянным, невнимательно слушал, вежливо, но невпопад кивал головой: да-да, это, конечно, интересно, а ноги его при этом сами собой приближались к инструменту. Так невзначай и оказались возле клавира.

Пахта знал эту Моцартову слабость, потому и двери музыкального салона специально растворил. Моцарт осмотрелся с интересом:

«Что это у вас за произведения на столе?»

Взял, смотрит. Удивился. Лежит разложенная красивая нотная бумага, абсолютно чистая. Что это?

«Вы тоже сочиняете, пан граф?»

«Иногда, при настроении, а как вы догадались? Вас удивили эти чистые листы? Так это приготовлено для вас».

При этих словах сам граф продвигался к дверям, потихоньку пятился, подошёл, обеими руками закрыл их. Моцарт посерьёзнел: