Александр Бубенников - Годунов. Последняя кровь

Осторожный военачальник Пожарский правильно рассудил, что пока некуда и не к кому спешить ему со своим ополчением, тем более атаман Заруцкий был его явным открытым врагом в своих устремлениях посадить на московский престол Марину с её сыном Иваном-ворёнком. Князь Трубецкой не был явным врагом Пожарского, скорее его скрытым, достаточно опасным недоброжелателем с явными собственными устремлением занять московский престол (для этого у Трубецкого, как ни странно, были основания и даже большие потенциальные возможности).

Вся надежда Пожарского была на то, что, уклоняясь от прямых боевых столкновений с казаками Заруцкого и, боже упаси, даже от лёгких стычек с казаками Трубецкого, в ходе многомесячного «ярославского сидения» он с другими воеводами укрепит своё войско, обучит и усилит его количественно и хорошим вооружением. И долговременный план Пожарского уже с конца апреля стал давать свои значительные плоды, когда он без всякого боя с казаками Заруцкого легко отбил свой родной Суздаль. Туда князь Дмитрий послал сильный отряд своего родича Романа Пожарского, и атаману Просовецкому пришлось из Суздаля уносить ноги, как только до него дошли народные слухи о движении сильной ярославской рати.

Также, не вступая в открытые столкновения с казаками Заруцкого и Трубецкого из первого ополчения, Дмитрию Пожарскому удалось выдавить казаков из многих других городов. В мае его воевода Иван Наумов подошёл к Переславлю-Залесскому; завидев сильное ярославское войско второго ополчения, казаки без боя и каких-либо признаков сопротивления оставили город. В конце мая воевода Пожарского князь Дмитрий Черкасский легко, без излишнего насилия выбил казаков из Углича. Четыре казацких атамана перешли на сторону ополчения. К некоторым казакам в Угличе пришлось применять силу для их сдачи, только после их пленения каждому казаку был предоставлен выбор: либо идти во второе ополчение, либо идти на все четыре стороны.

Скоро при очистке пути на Русский Север отрядом воеводы Лопаты-Пожарского из сильного укрепления Пошехонья и близлежащих поселений были выбиты казаки и их «воровские» сторонники. Кашин, Торжок и Владимир также подчинились «Совету всей земли», созданному в Ярославле Мининым и Пожарским и их соратниками.

Минин и Пожарский правильно понимали, что главной задачей второго ополчения было освобождение Москвы от оккупантов, но признавали важность создания законной прочной власти «на месте» в Ярославле, которая могла бы объединить Русское государство и покончить с затянувшейся Смутой. Также лидеры народного ополчения догадывались, что в текущей обстановке властного хаоса и политической смуты со многими центрами силы созыв Земского Собора – дело не быстрое, не дней и недель, а многих и многих месяцев. Поэтому в Ярославле, в преддверии Земского Собора, было создано для оперативной работы Земское правительство, управляющее уже большей частью Земли Русской.

В Ярославле по образцу московского правительства были созданы приказы – Поместный, Монастырский и другие. С подачи активного и вездесущего Минина в Ярославле быстро и своевременно был устроен Денежный двор, где тут же началась чеканка монет разного достоинства. Как и положено, Земскому правительству вменялось вступать в сношения и полезные переговоры с иностранными державами. Значительную, если не главенствующую организационную роль, играл староста Кузьма Минин, получивший от правительства внушительный и своеобразный титул: «Выборный всей землёй человек».

Кроме сильной оперативной светской власти, в Ярославле существовала и сильная духовная власть. Об этом позаботился прежде всего князь Пожарский. Прав или не прав он окажется в выборе своего союзника, духовного лидера, рассудит время, деятельность Духовного совета, важный созыв Земского Собора и выборы царя на Соборе в 1613 году…

Итак, в Ярославле был создан Духовный совет, во главе которого Земским правительством был поставлен бывший Ростовский митрополит Кирилл. Тот самый Кирилл-митрополит, которого вынудил шесть лет тому назад уйти в отставку Лжедмитрий Первый, проводя на духовный престол своего благодетеля Филарета Романова, которому был безмерно обязан за освобождение московского престола от Бориса Годунова и его сына Фёдора Годунова. С момента своего смещения с митрополичьего стола самозванцем в 1606 году Кирилл служил и проживал в Троице-Сергиевой лавре в качестве простого монаха, а потом архимандрита.

Выбор Кирилла Пожарским в качестве председателя Духовного совета был далеко не случаен. Надеялся на бывшего митрополита полководец Пожарский в ближайшей или отдалённой перспективе. За восстановлением сана митрополита мог бы последовать и сан патриарха для деятельного, ещё совсем не старого отца Кирилла. Ибо патриарший престол в Москве опустел в связи с гибелью из-за голодной смерти в заточении патриарха Гермогена совсем недавно, в феврале 1612 года. К тому же Филарета Романова, находившегося в «почётном плену» у короля Сигизмунда, практически никто в Ярославле ни митрополитом, ни патриархом не считал.

В табели духовных рангов бывший митрополит Кирилл занимал третье место после Новгородского митрополита Исидора и Казанского митрополита Ефима. Только Исидор находился тогда в шведском плену, а митрополит Ефим не мог покинуть Казань из-за слабости здоровья и необходимости его присутствия на казанской земле во время общих и локальных смут в городе. Таким образом, в Ярославле в лице Кирилла была организована и своя духовная церковная власть, и к тому же был под рукой твёрдый, почти неоспоримый кандидат в будущие патриархи государства Московского.

Когда Пожарский и Минин решили посоветоваться с председателем Духовного совета Кириллом о выборе нового «государственного» герба второго ополчения, тот без обиняков, желая потрафить князю Пожарскому, предложил:

– Советую взять за основу герба народного ополчения герб рода Пожарских, где изображены два сильных рычащих льва…

Пожарский задумчиво покачал головой и пожевал губами, словно находил нужные слова при вопросительном обращении к владыке:

– Ты так считаешь, владыка Кирилл?.. Не считаешь, что будет не столь скромным возвеличить род Пожарских…

– Все знают твою личную скромность, Дмитрий Михайлович, – вклинился в разговор Минин, – не сомневайся сам и не думай о сомнениях воинов нашего ополчения…

Пожарский решительным жестом прервал «выборного всей землёй человека» и обратился к Кириллу:

– Говори, владыка, то, что считаешь нужным сказать…

Кирилл тяжело вздохнул и тихо прошелестел одними губами:

– Нечего мне возвеличивать родословную князя Дмитрия Михайловича Пожарского, идущую по мужской линии от великого князя Всеволода Большое Гнездо… С тех пор как великий князь Ярослав Всеволодович дал своему брату и твоему прапрадеду Ивану Всеволодовичу город Стародуб на Клязьме и удельное Стародубское удельное княжество… Так что, князь, я ничего не имею против, чтобы на гербе и печати ополчения были изображены львы, так или иначе напоминающие людям о гербе рода князей Пожарских…