Юрий Иваниченко - Обреченный мост

Сгущалась темнота. Клочковатые тучи закрывали восходящую луну.

– Ночь предполагается наша, партизанская, – сказал комиссар Руденко, выйдя в голову колонны. – Гляди, Сергей, тучи идут низко со стороны моря, прям цепляются за вершины. Наверняка, быть дождю.

– Тарас Иванович, – вполголоса, так, чтобы слышали только Руденко, ну и Володька, идущий рядом, спросил Хачариди у комиссара. – А взрывчатки у нас хватит, чтобы плотину взорвать?

– Ни боже мой, – даже махнул на Хачариди рукой атеист Руденко. – Зачем? Взорвать – так сначала же полгорода затопит, а потом и вовсе Симферополь без воды останется.

– Так на кой ляд мы сейчас там немцев щупать будем?

– Чтоб служба им мёдом не казалась, – хмыкнул комиссар и пошёл назад, вдоль колонны.

Последние полверсты шли тихо и уже у самого Аяна остановились, подождали, когда все соберутся. Тогда провели окончательный инструктаж. Распределились на малые группы, по пять-шесть человек. Одну из «пятерок», ту, которой предстояло перекрыть просёлок на юго-западе, у мостика, взял под команду сам Лесницкий, начштаба отряда. Наверное, посчитал особенно важным, чтобы немцы не отошли в этом направлении.

– После разгрома фашистской охраны сбор будет вот там, – командир закончил «постановку боевой задачи» и указал на две больших сосны чуть поодаль. Они ещё были отчётливо различимы на фоне неба; а за ними кустарники казались сплошной тёмной полосой.

Комиссар добавил своим, домашним, привычным тоном:

– А после боя – чтобы все ваши головы были здесь, в указанном месте. И не вздумайте шутить со мной: накажу по всем правилам партизанского Устава.

В проблеске лунного света было заметно, что по лицам партизан скользнули улыбки; а Гриша Попович пообещал:

– Комиссар, обязательно вернёмся, ведь у нас ещё дома есть дела!

…Когда партизаны приблизились совсем вплотную к Аянскому водохранилищу, затаившись и припав к земле в ожидании общего сигнала, туча вновь заслонила лунный диск. Где-то далеко за перевалом, будто сговорившись с партизанами, взлетели в небо жёлто-горячая и зелёная ракеты, одна за другой. А из караульного помещения в этот момент выходили солдаты для очередной смены постов.

Комиссар подал условный знак Сергею Хачариди.

– Понял, – шепнул тот и резанул длинной очередью.

Эхо вихрем пронеслось над тусклым зеркалом водохранилища. Двое немецких солдат упали возле двери, другие отпрянули. Но спустя пару секунд начали стрелять, выбегать в двери и выпрыгивать из окон караульного домика. Кроме этого строения и трёх сторожевых будок возле самой «колючки» на тёмном берегу оказалось несколько укрытий; из них немцы после нескольких секунд замешательства открыли ответный огонь. Немецкая граната упала с характерным фырканьем у ног Вовки Ярового. Он ловко, будто заученно, схватил её за длинную ручку и отбросил в темноту. Взрыв! – и раздались вопли немецких солдат.

Руденко скомандовал Сергею:

– Полей огонька, Серёжа, к двери караульного помещения, чтобы им видней было выползать!

Струя трассирующих пуль из пулемётного ствола пошла навстречу фашистам.

– Молодец, Серёжа! Вот теперь-то другое дело! – крикнул комиссар. – Давай, давай, подсвечивай! – и, приподнявшись, метнул гранату в пулемётную точку врага. Пулемёт смолк.

Но вот из ещё одного укрытия загрохотал «МГ». Партизанам пришлось прижаться к земле, укрываясь за камнями.

Хачариди сменил магазин, выждал несколько секунд, прицеливаясь, и резанул короткой очередью. Пулемёт немцев умолк. Ещё несколько очередей из партизанских автоматов и пулемёта, два взрыва гранат – и стал слабеть вражеский автоматный огонь. Наконец разрывами гранат и струёй пуль было прорвано заграждение из колючей проволоки – и путь для решительной атаки открылся. Кто-то из партизан добежал до караульного помещения и бросил гранату в окно, из которого фашист вёл огонь. От взрыва раму окна вырвало с коробкой и выбросило наружу.

– Сжимайте кольцо! – закричал Левков.

Фрицы стали пятиться на фланг, к мостику. Но там их встретила группа во главе с Лесницким. Трое немцев рухнули как подкошенные, а ещё примерно столько же залегли.

Темнота всё сгущалась, позволяя врагам отползти или затаиться – с тем, чтобы выстрелить в спину. А тут ещё стал разгораться пожар в караульном домике, и в багровых отблесках целиться оставшимся в строю охранникам стало легче. Надо было побыстрее закончить операцию.

– Дави гадов! – донёсся с левого фланга голос Левкова. – Вперёд!

Партизаны – к тому времени уже почти все проскочили через проломы в «колючке», – пошли в наступление. Немцы отстреливались короткими очередями и одиночными выстрелами из укрытий. Левков – он бежал одним из первых в шеренге, – вдруг как споткнулся и упал. Саша Олешко бросился к нему с криком:

– Хлопцы! Командира нашего убило!

Партизаны забросали гранатами охранников в последних двух укрытиях, откуда ещё велся огонь.

…Оказалось, Мишу Левкова только ранили в ногу. Его перевязали, помогли подняться и повели под руки. Ещё четверых партизан задели пули или осколки гранат, но тяжёлых ранений не было. Комиссар приказал:

– Уходим, пока за нами не увязались каратели.

Кто-то из темноты сказал:

– А считать, сколько их было, не будем!

– Пусть их считают те, кто посылал сюда, – ответил Лесницкий. – Нам с ранеными будет тяжело идти, поэтому нужно торопиться. Не нарваться бы на засаду.

Собрав, по возможности, трофеи, построились у «точки сбора», вековых сосен, подсвеченных пламенем пожара. Из веток и плащ-палаток соорудили носилки для раненых и распределили, кто и когда будет нести.

– Уходим другой дорогой, – распорядился Лесницкий. – Хотя немного дальше, но безопасней. Хорошо, что уничтожили телефонную связь, не успели они поднять тревогу.

– Зато нашумели да фейерверк устроили, – проворчал Хачариди. – На двадцать вёрст шухеру.

– Это если экономно считать, – отозвался Арсений. – А куда денешься? Без гранат мы хрен бы их выкурили.

Вскоре – не прошли и километра, – где-то позади и в стороне, на дороге из Мамут-Эли, послышался гул моторов.

– Опоздали фрицы! – по-мальчишески радостно воскликнул Володя.

Руденко прислушался, мельком глянул на часы и сказал:

– Сейчас они взлетят к небу.

И действительно: не прошло и трёх минут как громыхнул отдалённый взрыв. Эхо прокатилось по ночному лесу и горам. Гул машин прекратился. И там, откуда донёсся взрыв, и на мгновение осветилась кромка низких облаков, поднялась беспорядочная стрельба.

– Что это? – спросил кто-то из партизан.

Комиссар пояснил:

– Наши мины сработали. Головная машина наскочила и взорвалась. Фашисты на других машинах с перепугу палят вслепую. Это у них бывает частенько. Считают, что попали в засаду и окружены партизанами. До утра никуда больше не сунутся.