Юрий Иваниченко - Обреченный мост

Мигель Боске несколькими резкими взмахами тесака обрезал стропы на ногах Виеске и, привстав на коленях, отщёлкнул приклад «шмайссера». Упёр его в плечо и дал щедрую очередь прежде, чем белая борозда света пропахала траву до места, где вяло шевелились их с Родриго брошенные парашюты.

Очередь расшвыряла мышиную возню у треноги зенитного пулемёта. Зазвенел линзами и мгновенно угас прожектор. Почти сразу же наступила и тишина. И лишь спустя минуту раздались голоса переклички и команд на румынском.

Откуда был «погашен» прожектор, видимо, заметить никто не успел.

– Отходим, – шепнул лейтенант. – Отходим к месту сбора. Если кто ушёл, то там будут.

Условленным на такой случай местом сбора были руины консервного завода «им. Л. Кагановича» поблизости селения Коккоз.

Сначала пробирались незамеченными, а потом, когда рассвело, напоролись на жандармский разъезд. Отстреливаясь, Боске и Родриго вышли к заводу первыми. По тому, что несколько раз в стороне и позади вспыхивала перестрелка, можно было понять, что не все остальные десантники погибли этой ночью, но на их подмогу надеяться не стоило.

И вот теперь Родриго ловил врагов в кольцевую мушку немецкого «Маузера».

Коричневая фигурка всплеснула руками, выронив такой же, как и у Родриго, карабин, и сползла вниз по кирпичному брустверу. Но тут же, выскочив откуда-то справа, из-за баррикады рассохшихся бочек, появился ещё один румын и выстрелил, – пуля высекла искры и кирпичную крошку у Виеске над головой. Родриго передёрнул затвор и спустил курок. Мимо! Но румын благоразумно залёг в бурьяне.

Значит, есть пара секунд, чтобы перезарядить карабин. И надо ещё успеть и снарядить обойму командиру: управляется он одной левой. Правая, с кое-как перевязанной кистью, вся в крови и почти не слушается лейтенанта, – как тут перезарядишь…

Жестяной короб вентиляции подрагивал под кирпичными сводами подземелья и над головами двух пародийно непохожих офицеров: рослого полицай-комиссара Керчи оберстлейтнанта Эриха Мёльде – образцового арийца, рослого и белобрысого бестии, и столь же эпического «нибелунга» [4] Хранителя сказочных сокровищ (герм. эпос). по роду службы и зондерфюрера [5] Военный чиновник зачастую интендантской или трофейной службы. по званию, – соответственно, сутуловатого и лысоватого коротышки Мартина Бергольца.

– Странное место, однако, выбрали для хранения столь дорогостоящего оборудования, – с презрительным недоумением изломил белесую бровь оберстлейтнант. – На топливном складе. Рядом с тоннами бензина? Кому эта глупость пришла в голову?

Он приложил уголок платка к тонко вырезанным ноздрям, пытаясь перебить бензиновый угар туалетной водой.

– Ну, отчего ж сразу глупость? – закончил протирать румяную лысину зондерфюрер и, спрятав платок, накрыл её фуражкой. – С тех пор как русские начали свои неистовые бомбардировки, хранить такое хрупкое оборудование на заводе стало просто опасно. Тогда как подземные казематы форта – едва ли не самые надежные укрытия в городе.

Мартин Бергольц, прихватив фибровый козырёк фуражки, запрокинул голову и выразительно уставился на кирпичный свод потолка, будто призывая и полицай-комиссара убедиться в том, что многослойный накат земли и камня и впрямь выдержит любые бомбардировки.

– Эти подземелья выдержали даже, когда русские, уходя, взорвали тут минный склад и запас артиллерийских снарядов корабельного калибра, можете вообразить?

Может, шеф «Geheime Feldpolizei» и мог вообразить себе подобный апокалипсис, но выражение крайнего скепсиса не покинуло его скульптурную, как римский бюст, физиономию. На потолок оберстлейтнант даже не глянул. Тогда зондерфюрер резюмировал в качестве последнего аргумента:

– А что до авторства распоряжения, – он сделал значительную паузу. – Поместить сюда электрооборудование «Южного объекта» распорядился ещё Командующий войсками Керченской дороги [6] Все время, пока немцы обороняли т. н. «Голубую линию» – Таманский плацдарм, – Керченский полуостров ввиду важности обеспечения плацдарма был выделен в отдельный военный округ «Керченской дороги» (Befehlsriaber der Strabe Kertsch). .

– Генерал-лейтенант Лухт? – недоверчиво хмыкнул Эрих.

– Так точно! – энергично кивнул зондерфюрер. – Сам. Одновременно с размещением имущества эвакуированной 17-й армии сюда доставили и это…

Он обвёл рукой внушительные дощатые ящики и фанерные короба, облепленные трафаретными чёрными орлами и торговыми знаками «Die Industrielle Elektrotechnik».

– Значит, они тут с сентября, – констатировал оберстлейтнант.

– Так точно.

– Похоже, в актуальность строительства в предместьях Берлина уже не верят, – рассеянно пробормотал Эрих, повторяя пальцем буквы и цифры маркировки на боку одного из ящиков: «64НСS – 380V». Он брезгливо стер с пальца серый отпечаток пыли.

– Ну, почему же? – подскочил на плече «нибелунга» погон с сутажным шнуром военного чиновника. – Не далее как три дня тому комиссия штаба технических войск проверяла комплектность, кое-что даже вскрывали, – он указал на свежие жёлтые сколы сосновых досок. – Причём в присутствии людей из Абвера.

– Абвера? – на лице оберстлейтнанта впервые проявилось подобие живой заинтересованности. – Они что, представились?

– Нет, конечно, – фыркнул коротышка Бергольц, как самовар, в трубу которого качнули сапогом. – Я просто знаю в лицо кое-кого из абверкоманды армии.

– И кого же, интересно? – нахмурился оберстлейтнант.

– Жаркова, штандартенфюрера Жаркова.

– А, этого русского, – задумчиво протянул Эрих. – Да уж, персонаж запоминающийся…

Он неприязненно поджал губы. Ничего хорошего не предвещала активность военной разведки в 500-км прифронтовой зоне, безраздельной вотчине «тайной полевой полиции», что по команде замыкалась на контрразведку армии, отдел 1С. Дело Абвера – осуществлять некие сверхсекретные операции ОКВ Oberkommando der Wehrmacht там, за линией фронта. Но если абверкоманда топчется здесь, по эту сторону (оберстлейтнант Мёльде раздражённо хлопнул перчаткой в ладонь), значит, что-то или кого-то он, полицай-комиссар, ответственный за безопасность армейского тыла, пропустил, прозевал. Значит, где-то у него в самом заду занозой сидит какое-то активное русское подполье или, того хуже, шпионская резидентура.

– Вы картографировали все подземные ходы, ведущие в крепость из города? – так неожиданно сменил тему полицай-комиссар, что зондерфюрер на мгновение онемел.

– Понятия не имею, – наконец вырвалось у него так неловко, хоть залепи рот пухлой ладошкой. – Планов крепости у нас нет, а ей без малого сто лет, – затараторил он, гипертонически краснея и всё больше напоминая самовар, кипящий сердито и сконфуженно одновременно. – Мало ли, чего и сколько могли тут нарыть, так что…