Сергей Бортников - Путь командарма (сборник)

– Вот и славно. Как чувствуете себя?

– Прекрасно. Германские эскулапы – выше всяких похвал. Они сделали все возможное и невозможное, чтобы поставить меня на ноги.

– Сам фюрер выделил вас из списка и дал соответствующие указания.

– Данке шен.

– О, вы разговариваете по-немецки?

– Чуть-чуть. Не так свободно, как вы по-русски.

– Просто мои предки жили в Курляндии, – скромно потупил взор полковник.

– Понимаю, господин…

– Зовите меня просто – Алексис. Или, если угодно, Алексей…

– Спасибо. Миша, – издевательски протянул руку Потапов. С чувством юмора у него всегда было неплохо.

– Выпить желаете-с?

– Не откажусь.

Фон Ренне открутил колпачок с модной английской фляги и плеснул в него немного бурой жидкости, вид которой поначалу немного смутил бравого советского генерала.

– Это кальвадос. Настоящий. Из Нормандиии, – поспешно заверил полковник. – Ну, за победу?

– За нашу победу, – уточнил Потапов.

Белорусская ССР.

Начало мая 1937 года

Командир 4-й Донской казачьей дивизии Георгий Константинович Жуков в своем кабинете ожидал прибытия молодого, но уже достаточно опытного командира, недавно успешно закончившего Военную академию механизации и моторизации РККА.

Тот прибыл в часть точно в назначенное время, чем заслужил мысленную похвалу генерала, более остальных качеств ценившего в подчиненных пунктуальность.

– Разрешите?

– Да-да, пожалуйста.

– Майор Потапов для дальнейшего прохождения службы прибыл!

– Здравствуйте, Михаил Иванович.

– Здравия желаю!

– Поздравляю вас с назначением в нашу кавалерийскую дивизию и с прибытием в геройский город Слуцк, – Георгий Константинович поднялся со своего места и протянул гостю крепкую мозолистую ладонь. – Присядьте, пожалуйста.

– Спасибо. Я постою.

– Оказывается, Михаил Иванович, мы с вами земляки?!

– Так точно! Калужане. Только я из Юхновского района, а вы…

– А я из Малоярославецкого.

В это время в кабинете зазвонил телефон.

Комдив прижал трубку к уху и, не совсем вежливо повернувшись спиной к майору, начал отдавать кому-то короткие, отрывистые распоряжения.

Улучив момент, Потапов перегнулся через стол и заглянул внутрь выдвинутого ящика. Среди прочих документов там лежало его личное дело.

Что в нем написано, Михаил Иванович хорошо знал – по дороге в строевой отдел сургучная печать на пакете отвалилась, и он не удержался от искушения. Хотя, если по правде, подобные «шалости» тогда позволяли себя почти все красные командиры, как, впрочем, и позже их преемники – советские офицеры.

Высокое начальство сообщало сведущим лицам, что М.И. Потапов, закончивший академию «по первому разряду», по всем основным ведущим дисциплинам подготовлен отлично, и рекомендовало майора танковых войск на должность командира механизированного полка кавалерийской дивизии. В качестве постскриптума добавлялось, что руководство академии желало оставить такого отличного специалиста на преподавательской работе, но он предпочел строевую службу в полевых войсках…

– Скажите, что вы сейчас читаете? – положив трубку, неожиданно спросил Жуков.

– В каком смысле? – откровенно растерялся майор.

– В смысле специальной, а впрочем, и художественной литературы.

– А… Первой мировой шибко интересуюсь. От корки до корки проштудировал воспоминания Алексея Алексеевича Брусилова.

– Где же ты их достал, братец?

– В библиотеке. Воениздат, тысяча девятьсот двадцать девятый год.

– Рекомендуешь?

– Так точно!

– Не надобно, – краешком рта улыбнулся генерал. – Я о тех событиях не понаслышке знаю – сам на Юго-Западном фронте воевал… Два Георгия кровью и потом заработал. Третьей и четвертой степени.

– Здорово!

– Позже, после ранения, закончил школу унтер-офицеров… Но в своей официальной автобиографии об этом никогда не упоминал.

– Почему?

– Да так… На всякий случай. Кабы чего не вышло.

– А мне зачем рассказали?

– Должен же кто-то знать всю правду о комдиве?

«Хочет проверить, так сказать, на вшивость… Посмотреть, побегу стучать в Политотдел али нет… Не побегу, дорогой Георгий Константинович, ни за какие деньги, звания или должности – не побегу!» – мысленно поклялся Потапов. А вслух сказал:

– Мы с вами калужане, самые что ни есть русские люди – чистые, искренние, правдивые. И – надеюсь, такими останемся впредь.

– Хорошо сказано… И правильно. Земляки – они ведь, как братья, должны держаться все время вместе и при случае помогать друг другу… Ты с этим согласен, Михайло Иваныч?

– Так точно, товарищ комдив! Скажу больше… В моей биографии тоже есть белые пятна…

– Имеешь в виду обучение в церковноприходской школе?

– Да… А вы откуда знаете?

– Командир должен знать все о тех, с кем ему придется воевать плечом к плечу. Иначе грош ему цена!

В этот момент Потапов понял, что Жуков читал не только официальные документы. Но с выводами комдива согласился на все сто.

Лагерь «Проминент».

Декабрь 1941 года

Под Новый год в Винницу для выполнения функций следователя прибыл офицер специального отдела абвера при командовании 2-й армии вермахта со странной, явно неарийской фамилией, то ли Федреготти, то ли Федриготти. Руководство лагеря, в том числе и его комендант – Эгон Петерсон, которого Потапов уже успел мысленно окрестить Шпалой, почему-то называли его боссом, точнее – Босси.

– Для начала я расскажу о ваших правах и обязанностях, – следом за офицером повторил переводчик из числа советских военнопленных, как окажется позже – потомок так называемых поволжских немцев, первых переселенцев из Германии.

– Валяйте…

– Лагерь, в котором вы будете содержаться, находится в ведении Главного командования сухопутных сил абвера, поэтому условия содержания в нем намного лучше, чем в других учреждениях подобного типа. Согласно Женевским конвенциям, которые Советский Союз, кстати, так и не удосужился подписать, вы как генерал поверженной армии имеете право, во-первых, на адъютанта, во-вторых, на денежное содержание, в-третьих – на продовольственный паек офицера вермахта, в-четвертых, на гарантии сохранности мундира, а также наград – орденов и медалей…

– Пункт первый отвергаю, обойдусь без адъютанта, тем более что мой погиб в бою; во-вторых, за рейхсмарки не продаюсь, а вот за третье – спасибо. Мне надо усиленно питаться, чтобы поправить пошатнувшееся здоровье и дожить до того радостного мгновенья, когда вашего гребаного фюрера вздернут на виселице…

Переводчик замешкался, не зная, переводить последнюю фразу или нет, но все же собрался с духом и промямлил: