Эркман-Шатриан - Рекрут Великой армии (сборник)

– Вперед! – крикнул наш командир. Неизвестно зачем мы бросились бежать вдоль берега и скоро достигли моста. Как оказалось, мы должны были задержать врагов здесь, но казаки уже поняли нашу хитрость. Вся русская армия двинулась в другую сторону. Когда мы соединились с нашим дивизионом, то узнали, что маршал Бессьер убит пушечным выстрелом.

От моста мы отправились на ночевку в соседнюю деревню. Ходили слухи, что скоро произойдет большая битва. Пока все это были легкие стычки, которые должны были приучить новичков к пороховому дыму. Вы поймете, что известие мало меня порадовало. Я удивлялся оживлению моих товарищей. Чего они могли ждать от будущего, кроме ударов штыка, сабли или ран от пуль?

На холме мы развели костры.

К нам подходили другие полки с пушками и боевыми припасами. К одиннадцати часам нас собралось десять-двенадцать тысяч человек. Да в деревне было тысячи две. Все это была дивизия генерала Суама. Сам он вместе со своим штабом находился возле большой мельницы. Вокруг холма были расставлены часовые.

Я скоро заснул. Почти каждый час я просыпался и слышал, как сзади нас по дороге, идущей к Лейпцигу, идет какой-то непрерывный шум: грохот повозок, пушек, орудийных ящиков. Этот шум то возрастал, то затихал, но не прекращался ни на минуту.

Сержант Пинто сидел у костра и покуривал трубочку. Всякий раз, как я подымал голову, он начинал со мной заговаривать, но я делал вид, что не слышу, и засыпал снова.

Когда я проснулся, часы в селении пробили пять. От ходьбы по топкому берегу у меня болела поясница, a ноги были точно налитые свинцом. Я оперся руками на землю и уселся у костра, чтобы согреться: ночь была очень холодная. Но костер только дымил; остался один пепел и несколько головешек. Сержант стоял и глядел на небо, где уже пробежало несколько золотых полос зари.

Все вокруг спали, одни на боку, другие – на спине. Кое-кто громко бредил или храпел.

Сержант положил уголек в трубку и сказал мне:

– Ну-с, Жозеф Берта, ведь мы, кажется, теперь очутились в арьергарде?

Я понял не сразу, в чем дело.

– Тебя это удивляет, новичок? A между тем все очень просто. Мы не трогались с места, a вся армия сделала полукруг. Вчера она была там, около Риппаха, a теперь она уже в той стороне, около Лютцена. Вместо того чтобы быть в голове, мы оказались в хвосте.

Он лукаво поглядел на меня и попыхтел трубкой.

– Что же мы от этого выигрываем? – просил я.

– A то, что мы первыми дойдем до Лейпцига и нападем на пруссаков. Позже ты все поймешь.

Я встал, чтобы оглядеться вокруг. Впереди тянулась большая болотистая равнина, пересекаемая двумя речушками. На берегу их виднелось несколько небольших холмов. A вдали текла большая река, которую сержант назвал Эльстер. Все это еще было покрыто утренним туманом.

Позади, в долине, было расположено несколько деревень.

В шесть часов барабаны пробили зорю. Протрубили трубы конных артиллеристов. Мы пошли в деревню – кто за соломой и сеном, кто за дровами. Прибыли повозки обоза, и нам дали хлеба и патронов. Мы еще должны были ждать, пока армия пройдет вперед.

Мы находились в очень хорошем настроении. Все думали, что русские и пруссаки довольно далеко, a они, оказывается, хорошо знали, где мы находимся. Внезапно, около десяти часов утра генерал Суам со своим штабом въехал на холм во весь опор. Я как раз стоял часовым около сложенных ружей. Как сейчас я вижу генерала с его седой головой и большой шляпой с белым плюмажем. Доехав до вершины холма, генерал вынул бинокль и посмотрел вдаль. Затем он быстро спустился и велел трубить сбор.

Зебеде, который был зоркий, как ястреб, сказал:

– Я вижу там, около Эльстера, движущуюся массу… одни в полном боевом порядке приближаются к нам… другие переходят по трем мостам реку… Не весело придется, если все это свалится нам на голову!

Сержант Пинто поглядел в кулак, задрав нос кверху, и сказал:

– Начинается битва, если я только в этом что-нибудь разумею. Наша армия растянулась на три с лишним мили, и вот эти негодяи – русские и пруссаки – хотят со всеми своими силами ударить нам во фланг и разрезать армию надвое. Они научились всем военным хитростям.

– A мы-то что же будем делать? – спросил Клипфель.

– Дело очень просто, – отвечал сержант. – Нас тут тысяч двенадцать-пятнадцать. Наш старый генерал никогда не отступает. Мы будем держаться на месте, как сваи, вколоченные в землю. Один против шести или семи. Мы будем драться, покуда император не узнает о нашем положении и не придет на помощь. Вон уже поскакали ординарцы.

Действительно, пять-шесть офицеров, как вихрь, помчались через долину, по направлению к Лейпцигу. Я молил Бога, чтобы они успели доскакать вовремя.

Сержант Пинто стал высчитывать неприятельские силы.

– Видите эти синие полосы? Каждая полоса – полк пехоты. Их около тридцати, значит, шестьдесят тысяч пруссаков; a сверх того, направо у них эскадроны кавалерии, a слева – кирасиры и русская императорская гвардия. Я всех их видел при Аустерлице [7] Аустерлиц – городок в Моравии (Чехия), где 20 ноября (2 декабря) 1805 года произошла битва, вошедшая в историю как «Битва трех императоров» (противниками Наполеона в ней были армии двух других императоров – австрийского Франца II и русского Александра I). Победа под Аустерлицем окружила имя Наполеона славой выдающегося стратега. . Одним словом, всего здесь наберется тысяч сто. Вот в такой битве можно заполучить крестик!

– Вы так думаете, сержант? – переспросил Зебеде, и его глаза загорелись.

Меня награды совсем не интересовали. Я думал о другом.

Неприятель остановился на расстоянии двух пушечных выстрелов. Его кавалерия кружилась у склона холма, стараясь разведать наши силы. Увидев всю эту массу пруссаков, которая уже начала строиться в колонны, я сказал самому себе:

– Теперь все погибло, Жозеф! Все кончено. Спасения нет… Теперь тебе остается только защищаться, мстить за себя, не иметь ни к кому пощады… Защищайся! Защищайся!

Генерал Шемино выехал перед фронтом и крикнул нам:

– Стройся в каре!

Все офицеры, находившиеся направо, налево, спереди и сзади, повторили эту команду. Мы выстроились в четыре каре, по четыре батальона в каждом. На этот раз я оказался во внутреннем ряду каре, и это мне доставило большое удовольствие. Я, естественно, думал, что пруссаки, двигавшиеся тремя колоннами, прежде всего обрушатся на наши передние ряды.

Пока я размышлял об этом, на нас посыпался целый град пуль. В это же время послышался грохот пушек, которые пруссаки поместили cлева, на одном из холмов. Здесь было около тридцати орудий. Можете себе представить, что это был за грохот!