Нибин Айро - Круги от камушка

– Куда тебя, прямо к дому подвезти? Или подальше, в темный переулок? – скромная «Тойота» Рината вывернула со стоянки у ресторана и пошла, набирая скорость, по Октябрьской в направлении «Стройки». – А то ведь увидят тебя, что говорить будут?

– Хмм.

Ринат подождал продолжения; не дождался; посмотрел влево, на женщину. Наткнулся на многообещающе-замутненный встречный взгляд и резко сбавил скорость. «Ты не шути, красотка… так и врезаться недолго!» Нелька смотрела выжидающе, с легкой усмешкой… и с плохо скрытым напряжением. Как будто чего-то ждала.

В принципе, все уже понятно. Еще когда она, прощаясь возле банка, тихо сказала ему: «Натка… пригласи меня куда-нибудь?», и прищурилась на секунду – уже тогда все стало понятно. Обязанной себя чувствует: напрягла друга, столько хлопот из-за нее, а что он за это будет иметь? Одно моральное удовлетворение. Нет, так не годится, надо отблагодарить одноклассника.

Что ж он ее, разубеждать будет? Он с седьмого класса о ней мечтал. Заглядывался на эту рыжину, на рано созревшее тело. И продолжает заглядываться, невзирая на семейное положение. Восточная женьщина Диночка уже привыкла не возражать, когда любимый муж приводит домой других женщин: он повелитель, а они презренные твари, недостойные даже внимания, так что это не измена. На войне, скажем, мужья насилуют пленных баб – не считать же это изменой?

«Как смотрит! Какие глаза шикарные! Только боится еще слегка. Надо с ней немножко поиграть…»

– Так домой? Или…

Молчание. Свист асфальта под колесами.

– Или.

– Оо. Ты чего-то хочешь, да?

– Даа, – с легким придыханием.

Машина сбавила ход и остановилась в тени мощного дерева, под негорящим фонарем. Ринат выдохнул и медленно повернулся к спутнице. Та так же медленно повернулась навстречу.

– Уверена?

Едва заметное движение бровей, мерцающая улыбка.

Рука мужчины неторопливо протягивается и касается щеки. Глаза девушки вспыхивают – не гневом, возбуждением. Пальцы гладят щеку, играют с прядью на виске, пробегаются по носу. Нелька зажмуривается, дыхание становится чуть неровным, рот приоткрывается. Рука скользит за ушко, голова поворачивается ей навстречу. «Отлично, кошечка…» Пальцы зарываются в волосы – каааайф! – соскальзывают на шею, обхватывают ее, сжимают, массируют. Девочка выдыхает, склоняя голову, поводя плечами в такт движениям руки.

Вторая рука еле заметно касается ткани платья в том месте, где оно так аппетитно круглится и натягивается. Платье строгое, никакого декольте, но почему-то это только сильнее возбуждает. Нелька вздрагивает от прикосновения, распахивает глаза – помутневшие, огромные – невидяще уставив их в лицо мужчины. Смотрит несколько секунд – и медленно-медленно подается вперед, толкаясь грудью ему в ладонь. Пальцы сжимаются, она хрипло втягивает в себя воздух, потом резко выдыхает и трется шейкой о замершую на ней руку. Все. Коготок увяз…

Ринат, не торопясь, ощупал правую Нелечкину грудь, отпустил, перешел на левую. Какие сладкие, спелые антоновки… гораздо лучше тех грушек, которые она ему давала тискать в восьмом классе. В малолетках, конечно, есть свой кайф – но с грудками нерожавшей молодой женщины ничто не сравнится. Вторая рука продолжала ласкать шейку, залезая под платье на лопатки и плечи, пробегая по ушкам и по затылку. «Отличная у нее кожа… вообще очень следит за собой, молодец. Немножко бы денег ей, на хорошую косметику, на регулярный фитнес – и хоть на выставку вези. Ничего, еще свозим…»

А сейчас пора переходить к следующему этапу. Но не здесь, конечно. Удивительно, что до сих пор менты не явились: уже пять минут стоим, а их нет. Обленились, скоты. Ладно, мы за порядком следим – а за дорогами кто будет? Тоже мы?

Девушка с легким вздохом потянулась за убираемой рукой. Черт, какая она сейчас мокрая, наверное… может, рискнуть все-таки? До дома-то еще минут десять… Ринат огляделся. Нет, нельзя. Запалят – придется делиться, а делиться этим сладким мяском он пока не собирался ни с кем. Сначала сам ее выжмет.

– Надо ехать, кошечка. Потерпи немножько, скоро будем дома.

Машина срывается с места, Нельку вжимает в спинку сиденья. Ноги слегка вскидываются и расходятся. Рука мужчины возвращается на грудь, поглаживает ее… и начинает спускаться ниже, ниже, на живот, на пояс… ниже…

«…Что он со мной делает?.. Как я могу?.. В машине… С мужчиной… С чужим мужчиной…»

«…Какой же он чужой? Помнишь, в школе? Ты же ему все позволила… почти. И то, потому что он исчез – а так ведь уже готова была…»

«…Но сейчас? Я же… у меня… жених… Я что… изменяю? Нельзя… не могу…»

«…Пока что можно. Жених – не муж. Тем более что он тебе всегда нравился…»

«…Но он же… женат! У него жена… в положении… Я не могу… мне стыдно!..»

«…На съемках, небось, не стеснялась, когда он на тебя пялился…»

«…Да… правда…»

Я действительно тащилась, когда Натик присутствовал при наших с Катенькой играх под объективами камер. Она, кажется, не замечала вообще ничего и никого – так я ее заводила с первых же минут; а я ловила себя на том, что специально поворачиваюсь к Натику всем интересным, что у меня есть, дарю ему похотливые взгляды, ловлю его взгляд в момент оргазма. Еще не понимая, что делаю – я его уже соблазняла. Вот и дособлазнялась…

Наткина рука сползает мне ниже талии, обхватывает бедро, пока сквозь платье. Нескрываемо жадными движениями мнет, тискает, щупает. Восемь лет ждал мальчик этого вечера. Да и девочка, если честно, тоже ждала. Жаль, целочку ему уже не подарить: осталась моя целочка в далеком девятом классе. Ну и ладно, зато у моей жопки он был первый.

…Если он сейчас тронет меня… там – я кончу, честное слово. Теку, как мартовская кошка. Ну же! Ну ухвати меня за… за пизду! Да, за пизду! Да, это ты слышишь! Лапай меня, лапай! Давай уже! Хватит нежностей! Делай со мной что хочешь сегодня, понял? Не хочу нежностей, Натка, хочу, чтобы грубо! Ты умеешь, я помню! Сделай мне так, чтобы звезды сыпались! Я все разрешаю! Сомни меня, скомкай, как бумажную! Можешь внутрь кончать, можешь в задницу, в глотку – я теперь все умею! Хочу визжать, понял? Орать хочу! Чтобы Диночка испугалась. Динка. Динго. Сучка. Ты ее дерешь, как меня тогда? Чтоб грудь синяя и сидеть невозможно? Дерешь, да? Я знала! Я видела, как она на тебя смотрит. Давай ее позовем… потом, когда ты меня раздавишь всю, когда я буду лежать растоптанная и подвывать, а ты только разъяришься – позовем ее, я посмотрю, как ты ее ломаешь и дерешь! Позовешь? Обещай мне! Обещаешь? Натка, я просто кончу сейчас… прямо здесь… возьми меня рукой, возьми! Даааа! Наткааа! Ринаааат! Аааа! Ааааааа…

…Какая спальня у тебя… гостевая? Это – гостевая? Спальня для гостей?! С зеркалами… и на потолке зеркало? За шторкой? Ваау! Никогда себя не видела под мужиком… сейчас увижу. Хочу такую спальню! Натка, я твою Динго закопаю, слышишь? Я сама твоей женой буду! Меня достала эта нищета, понял? Я хочу с тобой жить, в этом доме, подчиняться тебе и детей рожать! Только чтобы в такой спальне… А ее – порву и закопаю. Я круче ее, понял? Я рыжая! И тебя заставлю ее забыть! Ай! Ты что!.. аа, Натка, ты… ааа! Больно же! Отпусти! Больно! За что? Чтоо? За Динку? За Динго?! За эту уродку?! Убью нахер! Ее убью, вместе с ребенком! Ах ты… Не смей! Не тронь меня! Айй! Не тронь! Нет! А! Не бей! Ххы… больно, пусти, неет! Порвешь! Сволочь, неет! Не надо! Хааа… что ты… дела… а! Аа! Отпусти! Уйди, бандит, обезьяна, отпусти меня, урод, слышишь?! Отпусти, козел! Не хочу! Не трогай меня! Пустииии!