Николай Щербаков - Северная ведьма. Книга вторая. Наследие

– Антуан знал, что ему не долго отмерено…, он маленькую планету придумал…, спасибо ему за «принца».

– Почему вы это вспомнили?

– Так. О жизни думаю. Вот, принца вспомнил. Незамысловатая, казалось бы, тема. Да?… Но в ней каждый свой смысл находит. Видишь?…, так уж литература устроена…, хорошая литература. Антуан этот, он лётчиком был…, и писателем. Хорошие профессии. Достойные. У него во всем, что он написал, о достоинстве говорится…, о чести…, об ответственности. Вот. Об ответственности. Потому принц свою планету с утра убирает. Антуан Сент-Экзюпери лётчик и писатель…, а ты моряк…

Виктор молчал, понимал, что отец что-то договорит.

– Ты с морей иногда письма нам присылал…, мать их вслух читала…, а потом я их сам перечитывал…

Отец замолчал. Видимо придавила боль. Виктор забеспокоился.

– Позвать Наташу?

– Не надо…,. потом…, дай договорю, – еще помолчал, поморщился, – тебе писать надо…, ты молодой еще, можешь, если надо подучиться…, ты письма писал так, что мы все, о чем ты писал буквально видели. Тебе писать надо.

– А ведь вы не первый это мне говорите. Мне на днях попутчик в самолете сказал то же. Священник. Представляешь? Посидели, поговорили и он мне прощаясь такое сказал. Может и правда, попробовать?

– Священник? Мне бы…, – скривился от боли и замолчал. А в глазах у отца Виктор увидел просьбу.

Виктор позвал Наталью, и она сделала отцу укол. Это был последний разговор Виктора с отцом.

В каюте капитан-директора сизыми слоями плавает ароматный дым. Несмотря на лёгкий мороз, иллюминаторы открыты настежь, так же настежь открыта и дверь в широкий проходной коридор до рулевой рубки. Кроме капитана в каюте еще двое. Мужчины солидные, на рукавах бронзовеют широкие галуны, тот, который выглядит и ведет себя, как старший – устроился на диване, с галунами до локтя – в кресле. На столе яркими наклейками красуются три бутылки заморского пива, в центре стола бутылка бренди. На краю, ближе к дивану черного дерева сигарный ящик с открытой крышкой. Такого же черного дерева настольный каттер для обрезки сигар. На внутренней стороне крышки ящика мулатка в бикини на фоне цветущих олеандр. Хозяин каюты Сергей Корольков стоит в дверях, ведущих в спальню капитана, с бокалом в одной руке и сигаретой в другой. Лицо у него раскраснелось толи от выпитого спиртного, толи от спора, разгорающегося в последние минуты.

Транспортный рефрижератор «Ван Рейн», капитаном которого уже второй рейс ходит Сергей Михайлович Корольков, часа два назад ошвартовался в рыбном порту Мурманска, и на его борт следом за пограничниками и таможенниками поднялись: заместитель начальника управления и работник министерства собственными персонами. Офицеров пограничников и таможенников сразу подхватил старпом и увел к себе в каюту, а начальство, встреченное Сергеем у трапа, торжественно прошествовало в капитанскую каюту и сразу, без церемоний, бросив пальто и шапки в свободное кресло, расселось по диванам. Поскольку рукопожатия, похлопывания по плечам, поздравления с приходом в родной порт и гостеприимные слова Сергея были сказаны ещё у трапа, то гости дружно разобрали предложенные им бокалы и, звонко чокнувшись, недружно буркнув «с приходом», проглотили содержимое. Оба закурили по сигаре, и вот уже полчаса идет беседа, мало походящая на радостную встречу после долгого рейса. В основном говорят двое. Вкрадчиво, тихо начал министерский гость и, вначале спокойно, а затем, все более распаляясь, отвечает ему Сергей. Потому, как второй гость смотрит на Сергея и кивает, нетрудно понять, что тихий собеседник говорит от их лица. Одним словом гости пришли встретить капитана транспортного рефрижератора с рядом вопросов, не терпящих отлагательства. Иначе, зачем портить моряку такой праздник, как приход в порт после длительного рейса. А то, что праздник портится с каждой минутой, нетрудно понять по лицу капитана.

Следует сказать, что свидетелем разговора является еще один человек. Первой в каюту прошла Татьяна, жена Сергея. Она первой и по трапу поднялась. Сергей, потискал в объятиях жену и, видя чинно взбирающееся по трапу начальство, шепнул ей «иди в каюту», а сам широко улыбаясь и шутливо отдавая честь, двинулся навстречу гостям. И теперь она сидит в кресле у него за спиной в спальной каюте, хмурится и стряхивает с лежащей на коленях норковой шапки невидимые капли. Дорогие гости, естественно, знают об её присутствии в каюте, они успели поздороваться с ней еще у трапа, но никого её присутствие не беспокоит. Значит тема, обсуждаемая в каюте, не тайна для Татьяны и все это учитывают. А то, что тема разговора не для посторонних становится ясно, когда один из гостей раздраженно говорит Сергею, после того, как в нескольких шагах от двери кто-то остановился и стали слышны голоса, «да закрой же дверь!». Сергей неспеша подошёл к столу, затушил сигарету, допил из бокала, аккуратно поставил его на стол и только тогда направился к двери, плотно прикрыл её и огрызнулся «а я знал, что вы с таким дерьмом ко мне придете?».

– Грубишь? – удивленно повернулся к нему заместитель начальника управления.

– А ты как хотел? – Сергей прошел к иллюминатору и подставил лицо под свежую струю воздуха, – я лебезить с детства не умел. А вы ведь, я так понимаю, хотели бы, чтобы я сейчас суетиться начал, обещания раздавать. Мол, ребята спите спокойно, я все сам творил и все на себя возьму. Так?

– А как по-другому? – скривил улыбку министерский.

– А так, Марк Давидович. Все будет по правилу, каждый баран за свою ногу висит. У меня, не знаю, обрадует это вас или расстроит, все задокументировано. Мне вообще свойственно относиться к работе ответственно. Можно подумать, что это новость для вас. Раньше вам это нравилось.

– И что у тебя задокументировано? – почти разом вскинулись гости.

– Не поверите – все.

– Покажи, – Марк Давидович даже привстал с дивана.

– А это видел? – Сергей согнул руку в характерном жесте, показав «по локоть».

– Ты чего, капитан? Да ты на берег не сойдешь. Я сейчас ребят пришлю, сам бумажки отдашь.

– Маркел, ты меня удивляешь, – Сергей подошел вплотную к откинувшемуся на спинку дивана министерскому чину, – пугаешь меня? Ты уже все на блатные рельсы переводишь?

– Капитан, а ты все эти годы в детской песочнице сидел? Ты хоть понимаешь, что если мы сейчас уйдем, не договорившись, то ты пропал. Мы отделаемся лёгким испугом, немного темп потеряем, а тебя отправим по этапу. В лучшем случае. На какой… ты нам нужен такой добросовестный? Задокументировал он. Слышь, Гена, он за-до-кументировал? – обратился Марк Давидович к заму.

Гена сделал возмущенно удивленное лицо. В этот момент из дверей спальни вышла Татьяна, села в свободное кресло, закинула ногу за ногу.