Алексей Толстой - Драматическая трилогия (сборник)

Всем иноземцам всяких государств,

Опричь одних лишь английских гостей;

На этом, говорит он, королева

Нам обещает дружбу и союз

И цесаря немецкого упросит,

Чтобы на Польшу двинул он полки.

Иоанн.

Благодарю сестру Елисавету,

Что нашей дружбой и худым родством

Не брезгает она! Но обойтись

Без милостей ее теперь мы можем

И цесаря не просим нам помочь.

Уже мы сами скоро за рубеж

Переведем полки. А что узнал ты

От польского посла? Какие земли

Сосед Степан за мир нам обещает?

Годунов.

Мы за вином, великий государь,

Сидели с ним до самого рассвета.

Гара́бурда хоть не природный лях,

А пить здоров и говорить охотник;

Но выведать я у него не мог,

С чем он приехал. Одному тебе

Открыться хочет он.

Иоанн.

Заране, видно,

Хвалиться нечем!

Годунов.

Утром прискакал

К нему гонец от короля. Напрасно

В глазах посла старался угадать я

Письма значенье. На лице его

Не двинулася ни одна черта;

Усталый же гонец, как выпил чару,

Так и упал на землю и заснул.

Иоанн.

Я чай, не спал во всю дорогу! Видно,

Крутенько им пришлось и невтерпеж!

Годунов.

Когда бы только…

Иоанн.

Что?

Годунов.

Когда бы он

Для нас недоброй вести не привез!

Иоанн.

Недобрых я вестей не получал;

Чего ж не знаю я – того и нет!

Годунов.

Будь осторожен, государь!

Иоанн.

Бориско!

Уж не опять ли ты советы мне

Давать изволишь? Струсил, говорю я,

Сосед Степан и новые уступки

Прислал в наказ Гара́бурде! Гей! Марья!

(Стучит о́ пол посохом.)

Ты долго ль там укручиваться будешь?

Входит царица, в большом наряде, и, поклонившись Иоанну, останавливается перед ним молча.

(Смотрит на нее пристально.)

Зачем твои заплаканы глаза?

Царица молчит, потупя взор.

Ты слышишь ли? Что сталося с тобою?

Царица.

Мой господин, прости меня… я…

Иоанн.

Ну?

Царица.

Я видела недобрый сон.

Иоанн.

Какой?

Царица.

Мне снилось, государь… мне снилось, что…

Я разлучаюся с тобой!

Иоанн.

Сон в руку,

Ты неугодна мне. Я объявить

Тебе пришел, что ты отныне боле

Мне не жена.

Царица.

Так это правда? Правда?

Меня с Димитрием ты бросить хочешь?

С Димитрием моим? Ты хочешь…

Иоанн.

Тише!

Я бабьих слез и криков не люблю!

Царица.

Нет, господин мой, – я не плачу – нет —

Ты видишь, я не плачу – но скажи,

Как развестись со мною хочешь ты?

Что скажешь ты святителям? Какую

На мне вину найдешь ты?

Иоанн.

Это что?

Ты, кажется, меня к допросу ставишь?

Кто ты? Какого ты владыки дочь?

Кому ответ держать мне о тебе?

Иль ты других пригожее и краше,

Чтоб мне тебя, как клад какой, беречь?

Иль я уж в доме у себя не властен?

Иль ты царица по себе?

Царица.

Прости,

Мой господин! Прости! Я не ропщу —

Я не молю о милости – на все

Готова я – но бедный мой Димитрий

Чем виноват?

Иоанн.

О нем не хлопочи.

Мой сын в удел получит город Углич.

Вины твоей не нужно мне. Тебя

Постричь велю я – вот и весь развод.

Святителей же, слава Богу, я

Не приучил в мой обиход вступаться

И требовать отчета от меня!

Захарьин.

Царь-государь! Дозволь мне слово молвить!

Иоанн.

Старик, я вижу, что́ сказать ты хочешь!

Что б я ни сделал, все не по тебе!

Я знаю вас!

Захарьин.

Великий государь…

Иоанн.

Я знаю вас! Вы рады бы мне руки

Опять связать, как при попе Сильвестре

Да при Адашеве! Ты был им друг!

Когда на них опалу положил я,

Каких уж бед ты не пророчил мне!

Тебя послушать – царство распадалось!

И что ж? С тех пор минуло двадцать лет —

Где твой Адашев? Где Сильвестер твой?

А мы меж тем благословеньем Божьим

Не уменьшили наших государств!

Без ваших наставлений, помаленьку,

Таки живем себе умишком нашим,

И руководства твоего, старик,

Не просим мы!

Захарьин.

Великий государь!

Что мы мечом завоевали, то

Мечом же можно и отнять у нас.

Всё в Божьей воле, государь; но Бог

Лишь добрые дела благословляет,

Ты ж, государь, недоброе затеял!

Твоя царица пред тобой чиста,

Чиста как день! Грешно тебе царицу

Хотеть менять на новую жену!

Чем с Англией искать тебе союза,

Взгляни на Русь! Каков ее удел?

Ты, государь, – скажу тебе открыто —

Ты, в юных днях испуганный крамолой,

Всю жизнь свою боялся мнимых смут

И подавил измученную землю.

Ты сокрушил в ней все, что было сильно,

Ты в ней попрал все, что имело разум,

Ты бессловесных сделал из людей —

И сам теперь, как дуб во чистом поле,

Стоишь один, и ни на что не можешь

Ты опереться. Если – Бог избави —

Тебя оставит счастие твое,

Ты пред несчастьем будешь наг и беден.

Несчастье ж недалеко, государь!

Не радуйся победе над Батуром —

Есть на Руси другие тесноты!

Орда и швед грозят нам, а внутри

Неправосудье, неустройство, голод!

Их английским союзом не избыть!

Я стар, великий государь, и близок

Уже ко гробу. Незачем мне даром

Тебе перечить! Да и сам-то ты

Уж не́молод, великий государь.

В твои лета о новом браке думать

Грешно, да и негоже. Бога б ты

Благодарил за добрую царицу,

А не искал себе другой!

Иоанн.

Микита!

Я дал тебе домолвить до конца.

Ко гробу ближе ты, чем мыслишь. Мне

Наскучило тебя щадить. Легко б я

Мог отвечать на болтовню твою,

Но мой ответ: я так хочу! Довольно!

Ни слова боле! Время нам принять

Батурова посла. Ступай за мной.

(К царице.)

Ты ж будь готова в монастырь идти!

(Уходит с Захарьиным.)

Весь двор, в богатом убранстве, входит и размещается вдоль стен. У дверей и вокруг престола становятся рынды с топорами на плечах. Трубы и колокола возвещают приход Иоанна. Он входит из внутренних покоев вместе с Захарьиным.

Иоанн (к Захарьину).

Впустить посла! Но почестей ему

Не надо никаких. Я балова́ть

Уже Батура боле не намерен!

Захарьин уходит. Иоанн садится на престол. Через приемную дверь входит Гара́бурда и с низким поклоном останавливается перед Иоанном.

(Меря его глазами)

Не в первый раз тебя я вижу, пан

Гара́бурда, перед моим престолом.

По смерти Жигимонта-короля

Ты с поручением ко мне от сейма

Был прислан?

Гарабурда.

Так, великий государь.

Иоанн.

Мне помнится, что польские паны

Корону предлагали мне?