Николай Воронов - Плавание у восточных берегов Черного моря

– Ты меня не переспоришь, – замечает он, покачивая головой, – не переспоришь меня, потому что на мне чин такой… постригом освящен…

– Ну и сиди себе, не мешайся! – отвечает армянин, погруженный в созерцание своих карт, а между тем изливающий из себя целый поток непонятной для меня армянской речи.

– Нельзя мне не мешаться, – продолжает монах, – ты дурак ведь, почтение ко мне не имеешь.

Армянин снова изливает армянские речи.

– Ты меня не переспоришь, – опять методически замечает монах, покачивая головой, – не переспоришь меня, говорю тебе, потому что я имею чин такой… постригом освящен…

И все в этом же роде продолжается между ними нескончаемая беседа.

– А черкешенку видели? – спрашивает меня один из пассажиров. – Это прелюбопытно!

Молоденькая девушка, с лицом ребенка, лежала на палубе, укутанная белым кисейным покрывалом поверх какой-то короны или же парчового шишака, надетого на черные, не расчесанные ее косы; на теле только сорочка да красные чевяки или туфли; то выглянет она пугливо из-под покрывала, то спрячет голову в подушку и скорчится, как собачка, готовящаяся заснуть. Подле нее, на корточках, сидит черкес и точно сторожит ее от посторонних взглядов.

– Опять это вонючее племя с нами! – желчно замечает один из служащих на пароходе, проходя мимо черкесов; а к этому племени принадлежат еще две пожилые женщины, можно бы сказать – дряхлые старухи, если б одна из них, также в парчовом шишаке, не кормила ребенка своею полною свежею грудью; на старухах также, кроме сорочек, покрывал и туфлей, ничего на теле нет. Матросы, работая подле этой группы, то и дело острят насчет кринолинов и всей громоздкости нашего женского наряда, видимо склоняясь в пользу патриархального костюма черкешенок; но желчный господин из служащих на пароходе, опять проходя мимо, ворчит снова насчет их патриархальной вони и неряшества…

Наконец, после двухчасового шума, паровые трубы замолкли; задребезжали якорные цепи; глухо стал работать винт: плавно, слегка покачиваясь, мы сходили с керченского рейда. На небе было серо; дул порывистый ветер; все больше и больше вечерело: по всему видно было, что нам готовился неспокойный ночной переход…

Винт работал исправно, несмотря на сильное волнение моря, пароход шел по 11 узлов в час. Но темень, изредка освещаемая молнией, не позволяла видеть берегов, подле которых мы плыли. Всю ночь качало, только уж на рассвете почувствовалось легче: мы входили в Судтукский залив и скоро бросили якорь перед Константиновским укреплением.

Одна ночь перехода, а перемена местности разительная. После бурых, выясненных летним солнцем окрестностей Керчи, пред нами открылась свежая зеленая рамка лесистых берегов залива; мглистое степное небо заменилось чистою лазурью горного воздуха; полное затишье после бурных порывов моря; порожняя голубая бухта вместо зеленовато-грязного шумного керченского рейда. От укрепления подплыло к нам не больше двух баркасов; стояли на якорях всего две военные шхуны, да к одной из них прицеплена была турецкая кочерма – недавний приз крейсерства. На берегу – никакой людности.

Среди зелени лесов и свежего луга белеет Константиновское укрепление, чистенькое, новенькое; глядят из-за тонких стен его крыши и трубы казарменных построек, да красуется церковь с новым блестящим куполом. Подле этого маленького укрепления, занятого двумя ротами Крымского пехотного полка, уже начинается беспорядочно разбрасываться еще меньший форштадт, с избушками под соломенные крыши, с стогами хлеба и сена. Отсюда, по зеленым холмам, протерты дороги на окрестные возвышенности и в ущелья, из которых одно охраняется каменной башней; более широкая дорога спускается к самому берегу моря, к длинной казарменной постройке адмиралтейства, да к двум-трем купальням… Вот и все, что видится теперь на месте Новороссийска, который еще так недавно был центром всей жизни на Черноморской береговой линии. Быть может, на берегу среди травы и отыщется еще какой-либо след недавнего его существования; но с рейда – и не подумаешь, чтоб он тут когда-нибудь шумел и красовался; за исключением построек миниатюрной крепости, все остальное смотрит как бы первобытною зеленью холмов, до которой не приступал еще человек ни с топором, ни с плугом.

Если человек есть самолюбивейшее из всех живых существ, то легко объяснить, почему мне грустнее было смотреть на зеленое бесследие Новороссийска, чем на груды камней, образовавшиеся не только из зданий славного Севастополя, но и бесславно разрушенной какой-нибудь Фанагории. Эти груды камней все еще продолжают говорить за жизнь людей, когда-то их громоздивших; а тут все бесследно стерто с лица земли, вполне «былью поросло», как говорят наши песни…

Да, еще в живых те люди, которые порою тяжело вздыхают при воспоминаниях о жизни на береговой линии, для которых и теперь Новороссийск все еще жив; а иному – заезжему сюда издалека – существование его может показаться сказкой. В живых еще и те люди, что при имени Новороссийска и всей береговой линии как-то чопорно отплевываются, точно их коснулось что-нибудь весьма неприличное. «Это Содом и Гоморра, – говорят они, – и участь их одинаковая!..». Да, точно, участь их очень схожа: как волны озера бесследно покрыли собою эти города древности, так богатая растительность Кавказа прикрывает собою развалины бывших укреплений береговой линии – и говора от их прошлой жизни, кроме слишком общей, неопределенной молвы, не слышится никакого. Но жаль будет, если эта молва не перейдет в определенное слово; историческая характеристика жизни на Черноморской береговой линии может составить если не украшение, то все же весьма своеобразную картину в истории завоевания Кавказа, и такую характеристику нужно бы составить поскорее, пока воспоминания о жизни на береговой линии не поросли еще такою же былью, какою поросли ее развалины.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

О Керчи более подробно говорится в другой главе этих заметок.