Карл Юнг - Структура и динамика психического (сборник)

412 Архетип – это чистая, неиспорченная природа 120. Именно эта природа заставляет человека произносить слова и выполнять действия, смысла которых он не осознает, причем до такой степени, что даже не задумывается о нем. Позже человечество с более развитым сознанием, сталкиваясь со столь многозначительными вещами, смысл которых оно не может определить, приходит к мысли, что это, должно быть, следы Золотого века, когда существовали люди, обладавшие знанием всех вещей, передавшие мудрость народам. Затем последовало вырождение, эти учения были забыты и сейчас повторяются лишь как бездумные механические поступки и действия. Открытия современной психологии не оставляют сомнений в том, что существуют досознательные архетипы, которые никогда не были осознаны, а проявлялись только косвенно, посредством своего воздействия на содержания сознания. По моему мнению, не существует логических аргументов против гипотезы о том, что все психические функции, которые сегодня кажутся осознанными, когда-то были бессознательными, но, однако, работали так, как будто бы они были осознанными. Мы можем также сказать, что все известные нам психические явления уже присутствовали в природном бессознательном состоянии. На это можно возразить, что мы тогда будем далеки от прояснения вопроса о том, почему существует такая вещь, как сознание в целом. Я должен, однако, напомнить читателям, что, как мы уже видели, функционирование бессознательного носит непроизвольный, инстинктивный характер, и эти инстинкты всегда приводят к противоречию и (из-за их компульсивности) следуют своему течению, не изменяемому никакими влияниями, даже при наличии безусловной угрозы для жизни индивида. В противовес этому, сознание дает человеку возможность адаптироваться упорядоченным образом и контролировать инстинкты – соответственно, он не может обходиться без него. Способность человека действовать сознательно – это единственное, что делает его человеком.

413 Синтез сознания и бессознательных содержаний и осознанное понимание воздействия архетипов на содержания сознания представляют собой высшую точку концентрации духовных и психических усилий – в том случае, если это делается сознательно и исходя из установленных целей. Иначе говоря, процесс синтеза может также готовиться заранее и подойти к определенной точке – «точке прорыва» Джемса – бессознательно, после чего комплекс врывается в сознание по собственному желанию и вступает в противоречие с последним, ставя сложнейшую задачу ассимиляции содержаний, которые внезапно проявились таким образом, чтобы возможностям двух систем – эго-сознания, с одной стороны, и ворвавшегося комплекса, с другой, – не было нанесено ущерба. Классическим примером этого процесса является обращение Павла и видение Троицы Николаем из Флуе.

414 Благодаря «активному воображению» мы оказываемся в благоприятном положении, поскольку таким образом мы можем открыть архетип без погружения в инстинктивную сферу, что может привести только к проявлению бессодержательного бессознательного или, еще хуже, своего рода мыслительного заменителя инстинкта. Это означает – используем еще раз сравнение со спектром – что инстинктивный образ должен располагаться не на красном, а на фиолетовом конце цветовой шкалы. Динамическая энергия инстинкта располагается как бы в инфракрасной части спектра, в то время как инстинктивный образ лежит в ультрафиолетовой части. Если мы вернемся к нашей цветовой символике, то, как я уже говорил, красный – не такое уж плохое соответствие для инстинкта. Но духу, как можно предположить 121, должен соответствовать скорее синий, чем фиолетовый. Фиолетовый – это «мистический» цвет, он определенно отражает несомненные «мистические» или парадоксальные качества архетипа наиболее приемлемым образом. Фиолетовый состоит из синего и красного, хотя в спектре имеет и свое собственное место. Здесь необходимо подчеркнуть, что, по нашему мнению, архетип наиболее точно характеризуется фиолетовым цветом, поскольку он является в архетипической образной форме и в то же самое время остается динамическим импульсом, заставляющим почувствовать его нуминозную и очаровывающую силу. Осознание и ассимиляция инстинкта никогда не происходят на красном конце спектра, то есть путем погружения в инстинктивную сферу, а только через интеграцию образа, который обозначает и одновременно пробуждает инстинкт, хотя и в форме, полностью отличной от той, что мы встречали на биологическом уровне. Фауст заметил Вагнеру: «Тебе знакомо лишь одно стремленье, / Другое знать – несчастье для людей!» – это изречение может прекрасно служить для общей характеристики инстинкта. Он имеет два аспекта: с одной стороны, он познается из опыта как физиологическое присутствие динамики, в то время как с другой стороны, его многочисленные формы проникают в сознание в качестве образов и групп образов, где они порождают нуминозные эффекты, которые представляют, или кажется, что представляют, сильнейший контраст по отношению к инстинкту, рассматриваемому физиологически. Для каждого, кто знаком с религиозной феноменологией, не будет секретом, что хотя физические влечения и духовные страсти – это смертельные враги, они, тем не менее, являются «братьями по оружию», вследствие чего часто требуется лишь легчайшее воздействие, чтобы превратить одно в другое. Они реальны и вместе образуют оппозицию, представляющую собой один из наиболее плодотворных источников психической энергии. Они не происходят друг из друга и поэтому ни у одного нет приоритета над другим. Даже если мы знаем вначале только об одном из них, а другого не замечаем или обращаем на него внимание много позже, это совсем не доказывает, что другое не существовало все это время. Тепло не может происходить из холода, как и высокое из низкого. Оппозиции или существуют в своей бинарной форме, или не существуют вовсе, и бытие без противоположностей совершенно немыслимо, поскольку будет невозможно установить факт его существования.

415 Поэтому абсорбция в инстинктивной сфере не приводит и не может привести к осознанному пониманию и ассимиляции инстинкта, поскольку сознание всеми силами борется против поглощенности этим примитивным и бессознательным инстинктивным началом. Этот страх – вечная тема мифа о герое и основа неисчислимых табу. Чем ближе кто-либо подходит к миру инстинктов, тем сильнее его стремление бежать прочь от него и спасти свет сознания от довлеющего мрака бездны. Однако психологически архетип как образ инстинкта является духовной целью, к которой стремится вся природа человека: это море, куда все реки несут свои воды, приз, который герой добывает в борьбе с драконом.