Марике Нийкамп - 54 минуты. У всех есть причины бояться мальчика с ружьем

Я ухожу в себя. Я всегда старалась убежать, но невозможно сбежать от себя самой.

И тут я вижу ее лицо. Сильв – единственная, кто имеет значение. Наши летние вечера – единственные моменты, когда я была счастлива.

Мои шаги становятся резкими и яркими, движения более откровенными – пока в моем воображении она не отворачивается от меня. Мой танец переходит в знакомый ритм лжи – мы же лгали друг другу.

Нога подворачивается, и двигаться становится труднее.

Миссис Моралес с каждым днем все хуже. Скоро она не сможет позаботиться о себе, перестанет узнавать своих детей. Томас говорил, что Сильв подумывает остаться в Оппортьюнити, потому что деду не удастся одному заботиться о миссис Моралес – а я никогда не говорила, что поддержу ее. Что бы она ни решила.

Я никогда не говорила, что мысль о возвращении, когда мне уже удалось сбежать, меня пугает, но мысль о том, что я потеряю ее, разбивает мне сердце.

Вместо этого мы обменивались фальшивыми истинами.

Как дела?

Хорошо, полагаю. Не волнуйся.

Движения мои замедляются. Я сглатываю слезу. Не знаю, оттолкнула ли я ее или она никогда не была моей. Я знаю лишь, что никогда не была такой одинокой.

Я смотрю в зал, чтобы увидеть Сильв. И тут Тай ставит мне подножку, я падаю на спину и вижу ствол его винтовки.

Я стучу по плечу новичка, разговаривавшего с мамой по телефону, когда Тайлер начал стрелять. Он сидит, обхватив голову руками, не замечая, что происходит вокруг.

– Двери открыты, – шепчу я.

Он поднимает голову и смотрит прямо на меня. У него ярко-зеленые глаза, подведенные черной тушью. Когда Тайлер начал стрелять, он замер и не двигался. Телефон его все еще валяется на полу, куда он его уронил.

Я щелкаю перед его носом пальцами.

– Эй, послушай…

Он наконец видит меня. Я указываю на него, потом на дверь, потом на тех, кто сидит ниже.

– Забери с собой как можно больше людей и выбирайся.

Похоже, он не понимает меня. Я сажусь на корточки.

– Ты хочешь найти Си Джей?

– Найти Си Джей? – медленно и хрипло повторяет он.

– Как тебя зовут?

– Стив.

– Сильвия. Двери открыты. Она будет там, – обещаю я.

Он выпрямляется, но не двигается – словно забыл, как это делается.

– Можешь оказать мне услугу? – Я буквально выволакиваю его в проход и указываю на Ашу. Она сидит, прислонившись к стене, крепко обхватив себя руками. Сколько бы людей ни прошло мимо нее, она не движется. – Эта девушка сегодня потеряла сестру. Ей нужно выбраться отсюда. Ты можешь ее вывести?

Этому трюку меня научила болезнь Мама́. Когда она отключается, ей лучше всего давать конкретные, мелкие задания – накормить собаку, собрать яйца, присмотреть за духовкой, где печется печенье. Не всегда выходит, но когда она теряет ориентацию, такие задания спасают ее от паники. Надеюсь, это сработает и сейчас. Потому что кто-то должен вывести Ашу отсюда. Это меньшее, что я могу сделать для нее. Мы все отвечаем друг за друга.

– Пожалуйста, пожалуйста, выведи ее отсюда, – прошу я.

Стив кивает.

Я впервые верю, что способна на что-то. Могу что-то изменить. Я так боялась, что потеряла все. Я почти потеряла себя. Но теперь вспомнила и никогда не забуду.

Открытые двери дают нам надежду. Это словно глоток свежей воды после дня жажды.

Пока Стив пробирается к Аше, я несу весть дальше. Пока Тайлер не смотрит на меня, я могу двигаться свободно – и он еще об этом пожалеет.

Тренер крепко обнимает нас обоих. Он гораздо бледнее, чем был, когда мы разбежались, но все же улыбается. «Я горжусь вами, ребята». Он говорит нам это после каждого забега, и не важно, выиграли мы или проиграли. Он говорит, что гордится нами, и рассказывает, как можно было сделать лучше.

Сегодня он просто сжимает наши плечи. За ним сидят Эстер и Эйвери. Нога у Эйвери поднята и забинтована. Обе слабо улыбаются.

– Пока ничего не известно?

– Вас двоих подобрала сержант Донован? – спрашивает шериф, прежде чем тренер успевает мне ответить.

Я понимаю, что сержант Донован – это и есть та женщина-полицейский. Прищурившись, я читаю имя шерифа на бейджике – У. Г. Ли.

Крис кивает:

– Да, сэр. – Он старается держаться нейтрально. – Но она ничего не рассказала нам о происходящем в школе.

– Хорошо.

Шериф уходит в фургон, превращенный в импровизированный командный центр с компьютерами и рациями. Он нажимает на клавиши.

– Следуйте за мной. Мы уже опросили вашего тренера и остальных, но у нас есть несколько вопросов к вам.

Он забирает нас, и мы направляемся туда, где два полицейских установили вторую палатку. Здесь тихо, хотя отсюда отлично видно, как машины несутся к Оппортьюнити. Это не полицейские машины и не броневики спецназа. Это седаны, пикапы, спорткары и даже трактор. Дорожные барьеры могут остановить машины, но только не родителей.

Слухи в нашем городе распространяются быстрее воздушной тревоги. И это меня не удивляет. Наверняка многие дети позвонили родителям, а не в полицию. В Оппортьюнити для слухов нет границ – касается это семьи или веры. Даже злейшие враги объединяются, чтобы поделиться последними новостями. Родители собираются у красно-белой ленты как почетный караул отчаяния.

– Мы можем помочь, – говорю я, не дожидаясь вопросов шерифа.

Я переминаюсь с ноги на ногу – от тревоги, но и от холода тоже.

Шериф Ли ничего не отвечает. Он не отрывает взгляда от клавиатуры.

– Мы хотели бы знать, что вы видели и слышали, прежде чем покинули территорию школы. Сколько вас было?

Он наверняка слышал эту историю от тренера, но, похоже, ему велено все проверять дважды. Или трижды.

Неужели они считают нас соучастниками? Подобная мысль не укладывается в голове. Ведь там Мэтт. А мы успели пробежать полдороги до Оппортьюнити.

– Нас было пятеро, сэр, – говорит Крис, мельком глянув на меня. – Тренер, Эстер, Эйвери, Клер и я. У нас через две недели соревнования, и тренер хотел нас подготовить.

– Вы кого-нибудь видели? Что-нибудь слышали?

– Кроме выстрелов, нет. Трек на другой стороне школы. Там тихо. Мы не видели, как кто-то входит или выходит из здания.

– Вы часто пропускаете выступление директора в начале семестра?

– Когда начинается сезон соревнований, – улыбается Крис, – мы едим и спим на треке. А поскольку мы чаще всего побеждаем, директор Трентон с радостью дает нам возможность потренироваться.

Шериф Ли поднимает глаза:

– Вы связывались с кем-то в школе?

Мы оба качаем головй, и я вдруг понимаю, что мы могли. Мой телефон все еще внутри, но мы же могли взять телефон у кого-то. Я могла позвонить Мэтту. Я могла. И я позвоню. Мне нужно знать, что с ним все в порядке.

Шериф Ли просматривает свои заметки и хмурится: