Марике Нийкамп - 54 минуты. У всех есть причины бояться мальчика с ружьем

Я положила голову ей на колени, а она гладила мои волосы.

– Всегда, Мама́.

Всегда.

– Фар? – зову я, не в силах смотреть ему в глаза. – Как мне объяснить Мама́, что Томас больше не вернется домой?

У него нет ответа. И у меня тоже.

Хотя идея создать центр, где ученики могли воссоединиться с семьями, теоретически была хороша, но оказалась совершенно нереальной – ведь все они шли к главной дороге мимо своих родных. Многие встречались с родственниками, еще не дойдя до автобусов. Не было ничего лучше этих улыбок и слез счастья, особенно когда спецназ вернулся с новой группой учеников. Они издалека дали понять, что ведут выживших, и сердца всех вновь наполнились надеждой. Я все еще ждала Мэтта.

Но с каждым прибывшим учеником появлялся и призрак того, кто не вернулся. С каждым выжившим мертвые приближались к нам.

– Сардж!

От этого крика сердце мое встрепенулось. Перед группой спасенных учеников идет Си Джей.

– Не представляешь, как мне хотелось сегодня оказаться на тренировке, – говорит она, крепко обнимая меня.

Си Джей пытается шутить, но в словах ее звучит горечь. Я представить не могу, что она сегодня видела.

Си Джей выпрямляется. Волосы ее заплетены в аккуратную косу, одежда безупречна, но тушь потекла. И с каждым словом она мрачнеет все больше.

– Как бы я хотела, чтобы у меня в руках было наше тренировочное оружие. Я бы вышибла ему мозги. Или хотя бы попыталась. Я должна была – я же так… – Суровая, несгибаемая Си Джей бледнеет. – Все эти смерти. Как это могло здесь случиться? Почему мы не смогли это остановить?

У меня нет ответа, но я беру ее за руку.

– Если бы ты могла что-то сделать, ты сделала бы. Я знаю. Стив тебя ищет. Его уже отправили в город.

Лицо ее светлеет. А потом она начинает плакать. Я прижимаю ее к себе, глажу по волосам, а плечи ее вздрагивают.

– Все будет хорошо, – тихо твержу я. – Теперь вы оба в безопасности. Вы оба живы и в безопасности.

Она смотрит на меня. Лицо ее залито слезами.

– Я… Я видела, как его друзья умирали…

– Я люблю тебя, ты знаешь. Я всего лишь хотела, чтобы мы были семьей. Я просила у тебя только этого, – говорю я.

Тай стволом винтовки отводит прядь с лица. Он так сильно вспотел, что гель уже не помогает. Свободной рукой он стирает кровь с браслета.

– Я тоже просил у тебя только этого, – говорит он очень спокойно, и безумие уходит из взгляда. – Мы должны были жить друг для друга.

Он отпускает мое запястье, и колени у меня подкашиваются. Я соскальзываю по стене и оказываюсь рядом с телом Томаса.

Тай вешает винтовку на плечо и снимает блейзер. Он морщится при виде Томаса, а потом пристально смотрит на меня:

– Мир против нас. Ты должна понять это, прежде чем он убьет тебя.

Странно слышать такое от парня с оружием. Но его спокойствие пугает меня больше, чем ярость.

– Сдайся, Тай, – пытаюсь я. – Убивая людей, ты ничего не добьешься.

– Нет, это не так…

Он аккуратно складывает пиджак и бросает его на пол. Потом снимает винтовку и садится передо мной.

Шаги и голоса слышны уже и на нашем этаже. Спецназ еще слишком далеко, чтобы слышать наш разговор, но они движутся более уверенно.

– Ты не убьешь меня. – В моем голосе звучит паника. – Мы семья. Это что-то значит.

– Значит.

Тай снимает часы, смотрит на них. Я не знаю, сколько времени прошло. Минуты. Час. Мне кажется, что прошла вечность. Невозможно представить, что в мире все идет своим ходом. Тай кладет часы в карман. А потом снова берется за винтовку.

– Когда-то семья была для меня всем.

– Для меня тоже.

Будь это в моих силах, я многое сделала бы по-другому.

Тай смотрит на меня. Мне хочется вскочить и убежать подальше, пока это еще возможно. Но ствол винтовки приказывает остаться.

– Кто будет оплакивать тебя, Отем?

Его вопрос и мой ответ повергают меня в отчаяние. Кроме Сильв, меня не будет оплакивать никто.

Я встаю.

– Полиция будет здесь с минуты на минуту. Все кончено, и ты ничего не добьешься.

Тай смотрит на меня над стволом винтовки, и уголок его рта кривится. Смешок. Потом улыбка – довольная и плутоватая.

Когда он нажимает на курок, боль взрывается в моем теле. Я падаю. Последнее, что я вижу, прежде чем теряю сознание, это Тай, направляющий винтовку на себя. Последнее, что я слышу, его слова:

– Я просто не хотел больше быть одиноким.

И он вышибает себе мозги.

Си Джей Джонсон

@CadetCJJ

Солнце слишком ярко светит в #OHS.

10:49 АМ

Си Джей Джонсон @CadetCJJ 10:49 АМ

Иногда я ненавижу этот мир.

Си Джей Джонсон @CadetCJJ 10:50 АМ

Но мой брат жив. Нам повезло.

При звуке выстрела я вздрагиваю и съеживаюсь. Дверь распахивается. Я кричу. Я кричу, но Фарид притягивает меня к себе и глушит звук. Повсюду запах крови и дыма.

Врываются трое полицейских с пистолетами наготове. Они приказывают нам поднять руки.

Фарид медленно выпускает меня и поднимает руки.

Один из офицеров поднимает щиток шлема, но не опускает пистолет.

– Ты вооружен?

– Нет, сэр, – отвечает Фарид.

Я просто качаю головой.

– Как вы сюда попали?

– Мы открыли двери аудитории, – отвечает Фарид. – Мы с моим другом. Это я звонил 911 из кабинета директора.

Он продолжает говорить, но я его не слышу. Я была там – и мне не хочется переживать все вновь.

Я смотрю в дверь. Двое полицейских заканчивают обыск класса. Они успокоились. Из коридора доносятся звуки. И каждый шаг будит во мне надежду – и отчаяние. Может быть, Фарид был прав – может быть, Томас действительно знал, что делает.

Может быть, выстрел мне только почудился. Я не в первый раз недооцениваю брата. Он умеет выкрутиться из любого положения.

Кто-то стучит в дверь.

Я подскакиваю на месте.

– Мисс.

Один из спецназовцев опускается передо мной на колени и кладет руку на плечо, наверное, чтобы утешить. По моему телу пробегает дрожь. Я стряхиваю его руку.

– Нет! Не прикасайтесь ко мне!

– Сильв, это полиция, – быстро говорит Фарид. – Все в порядке.

Спецназовцы переговариваются между собой, потом один из них поворачивается и исчезает.

– Мы выведем вас отсюда.

Фарид поднимается и протягивает мне руку.

В сопровождении двух спецназовцев мы направляемся в коридор.

Сердце у меня падает, как только мы переступаем порог.

Фарид сжимает мою руку.

В коридоре окон нет, поэтому здесь темнее, чем в лаборатории. Наверное, это к лучшему. Лучше этого не видеть. Не видеть, что мы потеряли.

Я моргаю.

Томас привалился к стене. Колени у меня слабеют, на глаза наворачиваются слезы.