Екатерина Мурашова - Должно ли детство быть счастливым?

В некотором смысле эта история — продолжение предыдущей. Та же тема. Но одновременно она показывает, насколько индивидуальна каждая личная и семейная судьба и ограниченны любые попытки грести всё под одну (любую) «психологическую гребенку».

Невысокий мужчина с длинным породистым носом (ноздри нервически раздуваются, тонкие пальцы нервически крутят ключи, видимо, от машины) и крупный, рыхловатый подросток с носом-картошкой (вид флегматично-отстраненный) сидели на одной банкетке в коридоре поликлиники возле моего кабинета. Сидели на разных ее концах, полуотвернувшись друг от друга. И смотрели в разные стороны.

— Можно зайти? — спросил мужчина.

Я решила: конечно, они не вместе! Парень просто кого-то ждет, — и сказала:

— Заходите!

Зашли вместе. Сели максимально удаленно и по-прежнему избегают смотреть друг на друга. Неужели все-таки отец и сын?! Сын — копия отсутствующей матери? А может быть, мальчик в семье приемный?

«Ну чего гадать, — подумала я. — Сейчас мужик мне все объяснит».

— Говори! — велел подростку мужчина.

«Сейчас огрызнется и откажется, — вопреки собственным намерениям, снова предположила я. — Скажет: тебе надо — ты и говори!»

Но мальчик заговорил:

— Мы у вас были. Вы помните?

Я честно попыталась их вспомнить. Не вспомнила.

— Когда?

— Давно. Я тогда еще в восьмом классе учился.

— А сейчас?

— Сейчас я в училище. На втором курсе.

Сколько лет прошло? Два года? Три? Парень мог очень измениться. Но вот мужика, чем-то похожего на князя Андрея, я вроде бы должна была хоть смутно, но вспомнить…

— С чем вы приходили?

— С мамой, — невпопад ответил мальчик, назвавшийся Ваней. Мужик отрекомендовался Русланом.

— Где мама?

Руслан с треском переломил что-то в пальцах. Неужели ключ?!

— Мама в больнице.

— Рассказывайте вы! — не выдержала я, обращаясь к Руслану.

— Меня там не было! — почти выкрикнул он.

— Господи, — вздохнула я, собралась с мыслями и начала вытягивать информацию из обоих. Это было трудно: оба посетителя вовсе не «птицы-говоруны», к тому же нервничают и отнюдь не проникнуты дружелюбием друг к другу.

Вот что мне удалось понять.

Мать с Ваней в основном жили вдвоем. Отец ушел, когда мальчику не было еще и трех лет, Ваня его почти не помнит. Потом он несколько раз появлялся, дарил сыну подарки, снова исчезал — вроде бы нормальный мужик, обыкновенный, но никаких чувств к нему Ваня никогда не испытывал и чтобы скучал — тоже не помнит. Еще иногда приезжала бабушка из деревни в Псковской области, жила по несколько месяцев, потом соскучивалась по деду и хозяйству и уезжала обратно. Дед Ване не родной и никогда не приезжал. Но Ваня, когда был поменьше, сам ездил в деревню на лето. В деревне ему нравилось: нет школы, лес, речка, свобода. Пять лет назад бабушка брать внука отказалась с такой формулировкой: «Мы с дедом не справляемся, он нас посылает и шляется круглые сутки неведомо где. А парни и жизнь у нас сама знаешь какие, случится с ним чего страшное — как я перед тобой отговорюсь? И удержать его не могу…» Мать горевала и ругалась, а Ваня тогда не очень расстроился — в городе летом тоже было много чего интересного.

Мать Вани по первой специальности монтажница, но много лет работала воспитательницей детского садика — устроилась туда вместе с сыном, когда Ваня был совсем маленьким, да так там и осталась, даже образование какое-то, совмещая с работой, получила: понравилась работа с детьми, прижилась в коллективе, по времени и месту оказалось удобно.

Учиться Ваня никогда не любил, школьные премудрости постигал с трудом, вслух и сейчас читает практически по слогам. Из предметов нравились труд и физкультура. И еще немного биология, особенно когда проходили про насекомых и глистов. Книжек не читал никогда, по телевизору до сих пор любит мультики и еще ужастики, только если не сложные и думать не надо. Фильмы про зомби не любит — они скучные.

Что еще нравилось? Гулять с друзьями. Что делали, когда гуляли? Да, в общем-то, ничего.

Мать пыталась запретить гулять допоздна. Читала нотации про жизнь. Нанимала репетиторов, чтобы делали с Ваней уроки. Он сначала чего-то боялся и к репетиторам ходил, а потом перерос мать почти на голову и вдруг понял: а что она сделает-то?

И однажды Ваня просто отшвырнул что-то банально проповедующую про «дворником станешь» мать с дороги (она ударилась о стену) и ушел из дома — гулять с друзьями. А потом, к утру, пришел как ни в чем не бывало, съел из холодильника полкастрюли холодных щей и завалился спать.

Вот тогда-то они с матерью ко мне и приходили. Непонятно, почему Ваня пошел. Из любопытства? Я пробовала говорить с ним. Он был как серая вата. Потом он ушел (сказал, что в школу, но мать была уверена, что врет), а она сказала мне, что просто его боится. Он орет, матерится, замахивается, однажды дверь кулаком пробил. И так же она боялась его отца, когда он напивался (трезвым он был спокойным и даже веселым, а пьяным начинал ее как будто нарочно пугать). Но от мужа она в конце концов просто ушла, а куда же — от сына-то? Кстати, муж тогда очень удивился и удивил ее, растерянно и вроде бы искренне сказав на бракоразводном процессе: да я вообще не понимаю, вроде всё нормально у нас было…

Я попыталась пробудить в ней «Большого Павиана» (вы глава вашей семьи, на вас все держится, ваши правила эт сетера), объясняла ей, что и бывший муж, и сын потому и пугают, что она поддается, боится. Но, как выяснилось, все это было безуспешно.

Однако я сказала и еще одно: ищите авторитет. Те, кто пугают слабых, как правило, сами трусливы.

Как приходил пожилой участковый (видимо, мать по моей наводке попросила о помощи), Ваня помнит. Он тогда реально испугался и даже почти месяц ходил в школу каждый день и пытался сам делать уроки.

Но потом отпустило. И все пошло по новой.

В это училище брали без экзаменов, матери в школе посоветовали. Ваня и сам понимал, что надо же что-то делать, пошел. В общем-то, ему там даже понравилось, практика — так вообще классно, у него все получалось, его хвалили. Но все равно предметы почти как школьные… с друзьями гулять интереснее.

В это время и появился Руслан. В роли «спасателя». Она ему так и сказала: ты — моя последняя в этой жизни надежда. И положила на грудь все еще изящные ладони.

Руслан ринулся спасать в лучших традициях: если ты, мерзавец, посмеешь еще раз на мать матюгнуться, уж не говорю — руку поднять…

Ваня обомлел. Слегка затихарился. Потом подумал (парень совсем не дурак) и решил обратиться… к матери: мам, а чего это он тут, без году неделя, а меня оскорбляет? Я же человек… Я, пожалуй, из дома уйду или наркоманом с горя стану…