Екатерина Мурашова - Должно ли детство быть счастливым?

Ира умерла, когда Свете исполнилось пять лет. На следующий день после ее дня рождения, как специально дожидалась. Брат до рвоты рыдал на Ириных похоронах и тогда же впервые сказал матери: мам, мы уедем. «Куда? — удивилась женщина. — Зачем?» «Куда-нибудь, — сказал сын. — И Свету заберем. Давай опекунство на меня оформим. Или на Женю». «От себя не убежишь, — сказала Любовь Николаевна. — Но попробовать, конечно, можешь. А внучка останется со мной».

Дядя Светы сейчас живет в Канаде. С Женей он развелся, сейчас женат вторым браком на тамошней украинке, вроде всем доволен, но о своей жизни подробно не рассказывает. Любовь Николаевна при всех нечастых контактах ему говорит: «Как бы ни обернулось, помни, что здесь тебя всегда ждут». Он всегда благодарит, но в гости не приглашает. И сам в Россию ни разу после отъезда не приезжал.

Я представила себе, в каком состоянии находилась сидящая сейчас передо мной женщина меньше десяти лет назад, и мне стало отчетливо нехорошо. Но теперь-то они обе — и бабушка, и внучка — бодры, энергичны, жизнелюбивы. Живут открытым домом. Как это у них получилось? Ведь люди начинают жалеть себя, уходят в депрессию, ломаются и от гораздо меньшего количества несчастий.

— Вы когда-то посещали психолога? — спросила я.

— Нет, это у меня первый раз, — простодушно ответила Любовь Николаевна. — Мне лор посоветовала, когда Света у нее ухо лечила. Сходите, говорит, побеседуйте, раз уж вы одна внучку воспитываете, вреда не будет.

Что я могла ей посоветовать, если она сама, своими силами, имея на руках только что осиротевшего ребенка, справилась… вот с таким? Но как именно? Имею ли я право спросить? Я решила, что имею (плох тот психолог, который не хочет узнать что-то новое или думает, что это новое можно узнать только в профессиональном сообществе). И спросила. Любовь Николаевна сразу поняла, о чем я спрашиваю, и… обрадовалась.

Почему обрадовалась и что именно она мне рассказала, я, в свою очередь, расскажу читателям в следующей истории.

Предыдущая история была не совсем загадка, а скорее подход к полноценной методике, которую придумала немолодая женщина, не имеющая никакого отношения к психологии (она и психологов-то до встречи со мной живьем не видела) и оказавшаяся в трудной жизненной ситуации.

Признаюсь сразу: прежде чем вынести данную методику на широкую читательскую аудиторию, я ее проверила. Разумеется, на своих знакомых и клиентах. Все без исключения, от кого я сумела получить обратную связь, дали ее с положительным знаком: «удивительно, но действительно помогает», «стало легче», «отвлекся от проблем», «сумел двинуться дальше», «черт побери, даже записать захотелось», «странно, но оно работает». Конечно, тут можно возразить: те, кому не помогло, просто НИКАКОЙ обратной связи не дали. С возражением согласна, вполне может быть. Но ведь в психологии нет и не может быть аналогов таблетки аспирина — действует на всех и одинаково. Любая, самая официальная, популярная и признанная психологическим сообществом методика кому-то помогает, а кому-то — нет. Эта методика некоторым однозначно помогает. И я вам сейчас о ней расскажу. Пусть она будет в активе наших читателей.

Итак, возвращаемся к Любови Николаевне. Почти последовательно, после тяжелых продолжительных заболеваний скончались ее муж и дочь. Пятилетняя внучка осталась сиротой на попечении бабушки.

После кончины Иры Любовь Николаевна сочла нужным все-таки сообщить об этом отцу девочки (пока Ира была жива, она запрещала матери с ним связываться). Тот приехал («Хотел на месте убедиться». Интересно, в чем?), встретился с дочкой, немного подумал и сказал буквально следующее (Любовь Николаевна изобразила мне эту сцену в лицах): «Я человек занятой, не слишком обеспеченный и обремененный многими обязательствами. Собираюсь учить старшего сына за границей, так что сами понимаете: на многое рассчитывать вам не приходится. Но я готов несколько материально участвовать в случае, если мне будет обеспечен периодический доступ к ребенку на моих условиях».

— Вот ей-богу, так и сказал! — Любовь Николаевна даже перекрестилась. — Периодический доступ на условиях. Именно так моя Ирочка с ним когда-то и встречалась…

— А вы?

— Я ему показала, где дверь.

Но сил жить не было совсем. Где их взять? Маленькая Света каждый день спрашивала: а когда мама из больницы придет? (Иру перед смертью госпитализировали.)

— Никогда, мама умерла, — отвечала бабушка. — Ее похоронили.

— А, ну тогда, значит, завтра, — покладисто соглашалась девочка, чтобы завтра задать тот же вопрос.

Вспомнив, что она крещеная, Любовь Николаевна отправилась за поддержкой в церковь. С бьющимся в виске вопросом: за что?! Представительный священник доброжелательно поговорил с горько плачущей женщиной, сказал, что Господь милостив и его пути неисповедимы, посоветовал больше молиться и не допускать уныния.

Молитвы не помогали, уныние захлестывало, как холодная душная волна. Участковый врач, которая была в курсе семейных несчастий Любовь Николаевны, выписала ей какие-то таблетки. Таблетки помогали — «ходишь как мешком по голове ударенная, но вроде и ничего, почти не болит». Ничего — это если бы она жила одна. В конце концов, все главное в ее жизни уже как бы случилось, можно было бы как-нибудь потихонечку… Но рядом с ней была пятилетняя одинокая Света, которой надо было расти, радоваться, развиваться…

«Ты должна жить ради внучки!» — говорили ей ну абсолютно все окружающие. Она и жила. Мыла, стирала, готовила, ходила на работу, даже телевизор по вечерам смотрела. Но разве это жизнь?

Подружка подсунула какую-то книжку в мягкой обложке из тех, которые «мы научим вас жить правильно и счастливо». Там было написано: оглянитесь вокруг, ваши несчастья не сделали весь мир черным, вокруг вас много радости, если вам нечему радоваться в своей жизни, порадуйтесь за других. Любови Николаевне (до сих пор она никогда таких книжек не читала) показалось, что это очень умная и глубокая мысль, она ведь и правда за своими несчастьями почти перестала замечать окружающее и им интересоваться. Пригляделась и увидела, что в книжке написана чистая правда: вот по двору идут счастливые мать с дочкой и по очереди кусают мороженое (а ее Света уже никогда с матерью за руку не пройдет), вот сидят на скамейке два старичка и улыбаются друг другу (а ее муж уже никогда ей не улыбнется), вот веселая молодая семья — мама, папа, я — покупает воздушный шарик ребенку, а вот мальчик-подросток серьезно обсуждает с отцом припаркованную у тротуара красную гоночную машину…

А-а-а! Так плохо ей, пожалуй что, еще ни разу не было. Усиливалась ситуация тем, что Любовь Николаевна еще и испытывала жуткое чувство вины: кто ж я сама такая, если чужой радости не просто порадоваться не могу, но и готова хороших людей за их счастье возненавидеть!