Татьяна Герасименко - Экологичный развод. Как уберечь ребенка от травмы и выйти из кризиса самому

Отец, испытывая мстительные чувства и защищаясь, вслух обвинял бывшую жену в развале семьи, активно рекламировал эту идею перед сыном, т. е. он использовал сына для удовлетворения своих эгоцентрических обид.

Мама была не против плотного совместного времяпрепровождения сына с отцом, но приходила в ярость из-за того, что отец настраивал ребенка против матери.

Кроме того, злость на бывшего мужа играла защитную функцию — избавляла от чувства вины перед ребенком: за факт развода и за текущие трудности.

Мама стремилась вырвать сына из «лап отца», но не потому, что тот узурпировал время общения с ребенком (пока мама до девяти вечера на работе), а потому что отец косвенно внушал сыну мысль: «Мать плохая, не люби свою мать».

И упрямо возобновляемые убегания ребенка к отцу, агрессия в адрес маминых родных (с мамой в прямую конфронтацию сын идти не готов) неискоренимы, пока отец мужественно не призна́ет окончательность отказа от него как от мужа, а мама в душе не призна́ет свою часть вины за развал семьи, т. е. пока взрослые не завершат свой процесс травматического переживания.

Надо не только на словах, но и глубоко внутри осознать эти факты, набраться мужества и принять реальность. Тогда папа перестанет нарушать границы мамы, подстрекать к этому сына, прекратит вопреки всем договоренностям дежурить под окнами. А мама перестанет тешить себя иллюзией, что может избавиться от бывшего мужа, от этого вечного напоминания своего собственного рухнувшего проекта. Она должна смириться с данностью: отец имеет право влиять на сына и участвовать в его жизни (исключения бывают, мы опишем их в другой главе).

И как только это произойдет, родители выпьют свои собственные горькие пилюли правды, необходимость бороться с ветряными мельницами отпадет. Папа перестанет подпитывать собственные мстительные желания и захочет просто видеться с ребенком, а не манипулировать с его помощью бывшей женой. Ему будет уже неинтересно изменять планы ребенка с матерью на свои собственные. Например, он перестанет убеждать сына, что поездка в Италию с мамой хуже, чем поездка с отцом на Кольский полуостров на рыбалку.

Хуже, когда ребенок не может выйти из кризиса, потому что родители продолжают агрессивную и беспощадную войну друг с другом: перетягивают ребенка, судятся, орут друг на друга, в ситуации высокого напряжения кричат ребенку:

— Ну и иди живи с папой/мамой!

— Кого ты больше любишь?

— Ты что, не хочешь меня видеть? А?

— Мама не велела никого пускать в квартиру без нее? Но я же папа. Открой дверь!

Если такая ситуация продолжается несколько месяцев, то ребенок может сорвать свои психологические защиты. Это означает разрушение психики в смысле отката к более инфантильному и негибкому поведению, к возврату к старым нерешенным внутренним конфликтам и усугублению тяжести состояния ребенка. Это называется деструктуризацией психики, которая является более глубоким нарушением, чем типичное страдание ребенка от развода родителей.

На моем семинаре для родителей «Как помочь своему ребенку в ситуации развода родителей?» одна мама сказала: «Мне казалось, мой ребенок нормально пережил развод. У меня давно уже другой мужчина, он живет с нами. Сын нормально с ним общается. Я не видела, чтобы он за все это время плакал или вел себя как-то не так».

Развод родителей — это кризис, это смена жизненного стереотипа, это разрушение определенных отношений и иллюзий, это пересмотр иерархии внутренних привязанностей. Реагировать на все это — норма здоровой психики, и ребенок просто обязан как-то на это реагировать.

Если никаких изменений во внешнем рисунке поведения вы не обнаружили, не стоит тешить себя надеждой, что, мол, ребенок благополучно справился. Скорее всего, наоборот, «неблагополучно справился», за счет больших потерь. Эти потери не видны снаружи, но исследования людей, тяжело переживших в детстве развод родителей, показали, что потери существенны. Однако это не означает, будто любой ребенок обречен на них.

К потерям относятся:

• склонность к недоверию в партнерских отношениях в принципе;

• возвращение кризисов прошлого или потеря любого психического приобретения возраста (например, потеря навыка самостоятельности или самоконтроля, способности справляться со стрессом);

• неуверенность в себе, склонность к скрытой депрессии (пассивности, вялости, склонности к самообвинениям, ведомости, страхам и прочее);

• проблемы с конструктивным управлением своей агрессией, неумение направлять ее прямо и использовать для преодоления жизненных трудностей (формируется характер, когда не признаются авторитеты — учителя, руководители, начальники, появляется неуживчивость и сварливость, и это потому, что при разводе родителей ребенку не давали право на ярость. Или другой расклад — ребенок может по жизни винить себя во всем, становится депрессивным);

• уменьшение способности преодолевать жизненные трудности;

• увеличение конфликтного потенциала в общении с матерью и одновременно болезненной зависимости от женской фигуры (потому что отец, могущий поддержать ребенка, не доступен);

• избыточная доброжелательность ко всем (на самом деле являющаяся невротическим приспособлением) и так далее.

И все это — бомбы замедленного действия под маской спокойствия и управляемости.

Вывод: пусть уж ребенок активно реагирует на развод — сердится, огорчается, плачет, мстит, т. е. проявляет свои эмоции. Они очищают и помогают справиться с болью.

Молча пережив развод, ребенок хоронит свои чувства, которые тем не менее продолжают жить в подсознании и влиять на поведение и отношения ребенка. Ребенок, молча переживший развод, учится не замечать своих эмоций и теряет возможность опираться на чувства как на ориентир в межличностных ситуациях. У него появляются проблемы с собственной агрессивностью (либо избыточная пассивность, либо избыточная злобность), проблемы с опекающим родителем, проблемы с открытостью в партнерских отношениях, ревнивость, трудности самооценки, склонность к депрессии, недостаточная стрессоустойчивость по жизни в целом.

Я понимаю: родители хотят оградить детей от тяжелых чувств горя и печали — это глубоко гуманный мотив любящих людей. Именно поэтому родители склонны интерпретировать спокойное поведение ребенка как благополучное. Ведь это очень естественно для психики человека — видеть то, что хочется видеть. Но, как вы теперь знаете, стратегия «утешьте меня, доктор, скажите, что мне не о чем волноваться» вредна для ребенка.