Карл Витте - Карл Витте, или История его воспитания и образования

Друг мой! Ваше дело чрезвычайно важно для меня. В настоящее время мы больше, чем в чём-либо другом, нуждаемся в том, чтобы труд воспитания поверить зрелым опытом, и это именно тот опыт, который может стать могучим подтверждением взглядов, вытекающих из моей собственной методы. В этих обстоятельствах Вы, мой друг, должны чувствовать, как важно для меня продолжение Ваших педагогических опытов и, по возможности, расширение их. Друг мой! Вы уже призваны к исполнению своего поприща и помимо моих желаний; позвольте же мне также присоединить и мои желания к ожиданиям Ваших ближайших друзей, и не отказывайтесь, пожалуйста, от этой, оказавшейся теперь в Ваших руках, возможности. Такие люди, как Вы, которые своей проницательностью схватывают всё, что предоставляется их сознанию и которые способны постоянно действовать в согласии с тем, что осознали, связывая воедино суть человеческой природы и обстоятельства человеческой жизни, могут сделать многое. Я вполне осознанно числю Вас среди людей такого сорта и всегда радуюсь в предчувствии возможности услышать от Вас о новых успехах в Ваших экспериментах со всей той откровенностью и точностью, что отличали Вас на протяжение тех счастливых часов, кои я провел с Вами в обсуждении нашего предмета.

Удачи в пути, дружище! по нашим горам, и позвольте уверить Вас в моей неизменной к Вам симпатии.

Он оставался в своем убеждении все эти 14 лет, а затем понуждал меня в частной беседе написать историю воспитания и образования моего сына настолько подробно, насколько это вообще можно сделать. На этом же настаивали его друзья, а также хорошо известный французский учёный Жульен Парижский [7] Марк-Антуан Жюльен Парижский (1775-1848) – основоположник сравнительной педагогики. Впервые поставил вопрос об изучении международного опыта развития образования как особом направлении научных исследований. Активный участник Великой французской революции, сторонник Робеспьера, видный публицист. . Они доблестно встретили все мои возражения, которые по большей мере происходили от моей скромности, и Песталоцци написал мне в самый день моего отъезда из Ивердона следующее:

Дорогой г-н Витте, Вы, конечно же, помните те беседы о педагогике, которые мы вели с Вами 14 лет назад на берегу Бухзее. Тогда вы подали нам надежду, что благодаря Вашим собственным принципам сделаете Вашего сына более чем обыкновенным человеком. Ныне обещанное Вами выдающееся достижение далеко превзошло то, что Вы тогда обещали нам.

Вопрос теперь стоит так: в какой мере это достижение произошло именно благодаря Вашему искусству, или в какой мере стало оно причиной этого? Вопрос в том, в какой мере это достижение является чистым следствием его выдающихся талантов, или в какой мере это результат принципов образования и средств, каковые в приложении к другим детям могут дать в конечном итоге более менее близкий результат? Дорогой г-н Витте, дабы Ваши друзья по воспитательной работе смогли, наконец, определиться в этом вопросе с определённой уверенностью, Вам следовало бы в подробных деталях, входя во все частности именно Вашего собственного руководства, описать тот путь, которым Вы шаг за шагом вели Вашего сына. В удивительных способностях Вашего сына сомневаться невозможно. Но в какой мере в их развитии участвовали Ваши педагогические способности и уменья, как они смогли раскрыть и развить их – это можно сделать только в подробнейшей истории с полным описанием Вашей методы. Дорогой господин Витте! Это очень важно сделать и это воистину тот труд, которому не жаль посвятить своё время.

Всего Вам хорошего, дорогой господин Витте! И будьте уверены в моем высшем к Вам расположении, которое позволяет мне иметь честь называть себя Вашим покорнейшим слугой и другом.

Крюзи и Нидерер (позднее также Тоблер) [8] Швейцарские педагоги Йохан Нидерер (1779-1843) и Георг Тоблер (1770-1843). и тогда и теперь тоже просили меня сердечно и неотступно. И я имел честь им говорить, что несмотря на злословие глупцов и недоброжелателей – при первой же возможности! – напишу книгу для отцов и матерей.

Ко всем этим и подобным требованиям добавлю здесь лишь ещё одно мнение, которое хотя и столь же дружественно поощряет, но ещё и касается непосредственно того, чего я боялся, а потому не могу им пренебречь.

Я имею в виду замечательного пастора и профессора Гесснера (моего ныне покойного друга, зятя Лафатера [9] Иоганн Каспар Лафатер (1741-1801) – известный швейцарский писатель, богослов и поэт, трагически погиб, пытаясь остановить французского мародера. Профессор Гесснер, потомок широко известного швейцарского учёного-энциклопедиста Конрада Гесснера (1516-1565); издал собрание сочинений Лафатера. ), который равно достоин почтения как пастор, как человек и как воспитатель. Этот учёный человек выразил желание получить краткое описание достижений моего сына, что я и предоставил ему (Гесснеру). Он вернул мне страничку со следующим письмом, ещё раз повторив то, что часто говорил устно, уже запечатленное в сердце. Вот это письмо:

Чрезвычайно обязан Вам за предоставление мне этой в высшей степени замечательной странички. Весьма поражает тот труд, который продемонстрировал юноша. Счастливый отец! сын которого, о чём так же не следует забывать, обладает столь выдающимися дарованиями (такими же был вооружен некогда проделавший выдающийся путь Петрарка), которые позволили завершить сей труд столь уверенно и быстро – пройти путь, на котором Ваше понимание души, Ваша проницательность и Ваша высочайшая простота смогли достигнуть такого. О, Вы очень скоро узнаете, опубликовав описание Вашего метода, в каком положении окажутся многие отцы, которые не смогут достичь того же успеха, какого посчастливилось достичь Вам. Ведь для того, чтобы достичь некоего поразительного развития, исходное должно быть в сравнении с ним почти таким же.