Елена Любимова - Как отучить ребенка врать

Возможно, наш ребенок и в самом деле боится нас и наказаний, нами назначаемых, больше, чем нужно. Сложно сказать, что к этому привело – скорее всего, излишняя строгость или избыток «страшных» угроз и историй на темы последствий его баловства. А может быть, наше чадо просто не слишком склонно конфликтовать с кем бы то ни было, и рано усвоило преимущества хорошей «дипломатии»… Будем надеяться, в списке таких возможных вариантов нет лишь одного – того, который касается побоев и других форм жестокого обращения с ребенком в семье. Последний случай недопустим. Он не имеет к воспитанию ни малейшего отношения, и практика показывает, что родители, замеченные в таких действиях, успевают поплатиться за свои ошибки скорее и полнее, чем рассчитывают… Так что этот вариант мы не рассматриваем, поскольку совершенно очевидно, что в данном случае в коррекции поведения и беседах с профильным специалистом нуждается вовсе не ребенок, а взрослый – его обидчик. Что же до остальных случаев избытка «командного» тона и авторитарности, то их можно решить и, так сказать, любительскими методами, без привлечения профессионалов. Итак…

1. Случайностей на свете существует превеликое множество. Это означает, что думать, будто ребенок поломал все свои игрушки или взятые в ручки предметы намеренно, как минимум неоправданно. Наверняка треть из них была разбита/сломана/раздавлена действительно ненароком. Поэтому наш сорванец, даже если врет он частенько, наверняка говорил правду в изрядной доле таких случаев – просто по теории вероятности. Если же мы не умеем или, что встречается чаще, не хотим/не имеем времени разбираться в каждом отдельном эпизоде, наши одинаковые наказания за намеренную и случайную проказу приучат ребенка тоже не слишком «напрягаться», чтобы убедить нас в своей искренности. В результате, ему начнет казаться (нужно признать, не без оснований), что нам безразлично, правду он говорит или врет – что мы даже не стремимся услышать его доводы. И на этом мы получим не просто враля, а враля бессовестного – лгущего нам в глаза по поводу и без, из «принципа», назло… Если нас такая перспектива не вдохновляет, нам нужно овладеть дедукцией не хуже знаменитого лондонского сыщика – или как минимум положиться на родительскую интуицию. Скорее всего, если мы приложим хотя бы небольшое усилие, мы со стопроцентной вероятностью сможем разобраться, когда нам врут, а когда – говорят правду.

Нужно помнить, что даже уличенные во лжи дети часто врут вынужденно. А что им еще делать, если по правде, как оно было, доказать неумышленное вредительство невозможно?.. Эту ложь тоже следует уметь отличать от случаев, когда намерение было, осуществилось в полной мере, и теперь ребенок пытается его скрыть. Мы помним признаки целенаправленной лжи – в частности, про акцент на идеальной «праведности» своей реакции и поведения. Ребенок, причинивший вред неумышленно, будет отчаянно изображать совсем другой порядок событий. Преимущественно, такая ложь звучит с целью сделать вид, будто он в ситуации вообще не участвовал, а оторванное/разбитое оторвалось и разбилось «само» (вариант – с помощью дуновения воздуха, прыжка домашнего животного и пр.). В сущности, это будет почти правдой, так как поломка была вызвана не намеренным, а случайным, так сказать, вредительством – ну, не рассчитал наш малыш своих сил, пробуя корпус модема на прочность!.. Отсюда и особенность вранья в таких случаях. Она наиболее близка к реальному порядку событий, и малыш хватается за эту версию, потому что ее изменить будет проще и быстрее, чем выдумывать полностью новую историю.

А вот тот, кто оторвал штепсель нарочно, постарается скрыть именно свое «нарочно». То есть он тоже «приплетет» к этой истории флегматично дремлющего на диване Бобика, заявив, что провод отгрыз именно он. Однако при этом он уж точно не забудет упомянуть, что он грозил Бобику пальцем, уговаривал оставить провод в покое и даже, вероятно, пытался отвлечь внимание пса косточкой… Разница очевидна, не так ли?.. В первом случае едва ли ребенок заслуживает сурового наказания, так как его вина состоит лишь в том, что он полез «потрогать» предмет, который ему было сказано не трогать (вероятно, именно в силу его хрупкости). Поломка стала следствием нормального детского любопытства и невозможности для нас найти для этого предмета менее, так сказать, соблазнительное для малыша место. В таком случае нужно объяснить ребенку строгим голосом, что теперь предмет сломан и его нужно будет починить/заменить, на что придется потратить время и деньги (если он уже понимает, что это такое). Причиной поломки стало то, что он полез трогать вещи, которые не умеет использовать по назначению, а для игры они не предназначены. После столь подробного выговора нужно назначить наказание, но легкое – в соответствии с мерой провинности. Скажем, «отлучить» на текущий вечер от компьютера и/или телевизора, заставить выполнить «ненавистную» работу – собрать и вынести мусор или, например, прибраться в своей комнате.

Если же ребенок уже долгое время собирался «на славу» покопаться в папином телефоне или маминой стиральной машине, и, в конце концов, осуществил свое намерение, речь идет о проступке совсем иного уровня. Как минимум, это говорит о том, что он знал о наиболее вероятных последствиях своей инициативы – то есть услышал и запомнил все родительские доводы вместе с «нельзя», их сопровождавшим. Но он надеялся все равно скрыть свою выходку ложью, ничем, таким образом, не рискуя. Пренебрежение и недоверие к родительским «нотациям» впоследствии может сыграть с ним злую шутку, да и даже сейчас ничего хорошего в его подходе нет…

Так что мы имеем право оставить нашего явно подающего надежды в этом деле мюнхгаузена обиженным и обуженным в его обычных интересах. Причем ровно на тот период времени, пока мы будем исправлять последствия его выходки… Таким образом, нам стоит прислушиваться к деталям «повествования», даже когда мы уже видим, что в них нет ни слова правды. Это необходимо для того, чтобы каждый раз верно оценивать степень вины ребенка в проступке и назначать наказание в соответствии с нею. Без этого мы не сможем убедить его в том, что за «не нарочно» ему ничего не будет, и потому он может не лгать, когда не виноват. Он попросту нам не поверит, так как миллион предыдущих случаев убедил его, что мы не отличаем правду от вранья.

2. Кроме того, постараемся и предусмотреть часть неумышленных «противоправных» деяний нашего растущего сорвиголовы. Некоторые предметы действительно слишком хрупки (скажем, фарфоровые чашки) или тяжелы для детей (кастрюли), собраны из массы деталей с неясным ребенку назначением (компьютер, мобильный телефон). Ряд игрушек заведомо предназначен для детишек определенного возраста. Например, известно, что игрушки, содержащие мелкие детали, нельзя покупать детям до 3 лет. Такая маркировка, сделанная производителем, существует не просто так – то есть не только для того, чтобы мы, как всегда, не обратили на нее внимания.