Майя Ракита - Дневник приемной матери

Наш разговор стал похож на словесную дуэль, где каждый выпад был продуман со всей возможной тщательностью. На случайный треп это похоже не было. Но больше всего меня пронзил голос дочери, ставший в одночасье каким-то чужим и ядовитым. Однако вопрос был поставлен «ребром» и требовал ответа. Да, — подумала я, — два года дочь меня называла мамой. И мне очень повезло, что это произошло само собой, и что так решила именно она — моя дочь. Но одно дело произносить слово «мама», а другое дело принять на себя роль дочери. Моей дочери.

«Видимо настало время», — сказала себе я. И я попросила, благо было воскресенье и драгоценным временем мы располагали, свою дочь написать ответы на два моих вопроса: «Кто ты?» и «Зачем ты здесь?». Дочь ушла к себе в комнату.

Я понимала, что моя просьба может поставить дочь в тупик. Но она быстро и легко написала сказочку:

Жила-была девочка. Мама задала вопрос: «Кто она для мамы?» и «Для чего она здесь». Девочка ответила так: «Она — приемная мамина дочь». Потом мама ее удочерила и они жили долго и счастливо.

— Мам, я написала, — дочь вошла на кухню и протянула мне свои ответы.

— Садись и читай.

— Может ты сама прочтешь?

— Нет. Это твои ответы.

Дочь сердито уселась в кресло и таким же отчужденным голосом прочитала то, что написала.

— Дочь, если ты написала сказку, то могла бы написать ее более интересно. Мы с тобой много сказок сочинили, и даже сценариев. Помнишь, как мы ставили пьесу про бычка?

— Ну, — замялась дочь, ты же сказала написать ответы. Вот я и написала.

— А где видно, что это твои ответы? Я услышала сказочку про какую-то девочку. Но это не ты и не я. Я должна знать точно, кто ты для меня. Про себя я знаю, что я — твоя приемная мама, и я много делаю для того, чтобы ты чувствовала себя уверенно, научилась играть на флейте, в большой теннис, чтобы нам с тобой было интересно жить вместе, чтобы в школе ты смогла проявить свои способности. Мне, как приемной маме, очень важно то, что сейчас происходит с нами, и я хочу, я должна знать, что ты думаешь про себя: кто ты и зачем тебе я? Иди и напиши свои ответы на мои вопросы честно и откровенно!

Несмотря на то, что всем своим скорпионским видом моя дочь показывала, что весьма сожалеет о том, что ее «халтура не прошла», она встала и засела опять за письмо без лишних напоминаний. Во второй раз моя дочь написала следующее:

Жила-была я. И мне мама задала вопросы: «Кто я для нее?» и «Что я тут делаю?». Я — ее приемная дочь. Она меня удочерила, привезла в этот город. Она начала меня учить, помогать мне, возить меня в кинотеатр. Но я для нее ничего не сделала полезного.

— Так лучше?

— По крайне мере, честнее. Но меня очень смущает, что ты думаешь, что только я стараюсь для тебя. Ведь это ты преодолеваешь все учебные трудности, выполняешь мои задания. Без тебя и твоих усилий разве ты могла бы так измениться? И уж совсем я не понимаю про то, что ты ничего полезного не сделала мне? Это как?

— Нам в детском доме говорили, что мы должны будем отплатить добром и ухаживать за своими родителями, — промямлила дочь себе под нос.

— И что ты думаешь? Ты сомневаешься, что способна сделать что-то хорошее и доброе в принципе? Или ты раздумываешь, делать ли лично для меня что-то полезное?

— Не знаю.

Лицо дочери стало задумчивым. И вообще все в нашей кухне как-то замерло.

Мы посидели минуты две-три в тишине, и я решила начать издалека.

— Вот наша кошка Тигра. Ты ведь за ней ухаживаешь? Это естественно ухаживать за теми, кто тебе дорог. И вопрос только в этом. Кто для тебя дорог? Если я для тебя остаюсь на уровне «она», как ты пишешь в своем ответе, то меня можно и не слушать, и всерьез не воспринимать.

Какая разница, что тебе говорит «она»? Какая разница, сколько сил вкладывает в твое развитие «она»? Что с «ней» церемониться, это ведь просто «она»? Да и кто вообще такая «она»? Что это «она» себе позволяет? С какой стати «она» мне указывает? Если мы с тобой «она» и «она», то можно прямо завтра брать билет обратно. Потому что за два года мы не смогли поверить друг в друга! Ты для меня — моя дочь. Я хочу, чтобы ты это знала. И настало время и тебе ответить на вопрос: «Кто ты для меня и зачем ты здесь?».

Я думала, что моя дочь сейчас разрыдается. Но она, не сходя с места, перевернула тетрадный лист и на обратной стороне написала следующее:

В отсутствие папы я признаю, что ты здесь самая главная, что ты — моя мама, а я — твоя дочь.

Мне было над чем подумать. Конечно, я подозревала, что принятие социальных ролей изначально зиждется на иерархии. Но я за свою жизнь ни разу не сталкивалась с людьми, для которых было бы жизненно важно утвердить и утвердиться в иерархии. От ребенка такой необходимости я не ожидала. И это было огромной ошибкой с моей стороны. Мне пришлось глубоко занырнуть во все свои отношения с бывшим мужем, друзьями, подругами и коллегами. И как бы я не любила в отношениях со взрослыми людьми такие понятия как сотрудничество и равенство, именно ребенок ввел в мой мир понятие иерархии.

Когда в семье появляется первый ребенок, он становится третьим членом семьи. Если в семье появляется второй ребенок, он становится четвертым членом семьи. И так далее, в той же последовательности. Кровные узы являются безошибочным и абсолютным стержнем формирования целостной иерархии семьи, которая, в свою очередь, также занимает определенное место в иерархии рода. Кроме того, в самих названиях ролей содержится четкое и определенное указание на иерархию: старшая сестра, младший брат. Большое количество рожденных детей в семье не только увеличивали шансы самой семьи на выживание, но и крепко удерживали семью в единожды заведенном порядке. У каждого было свое место, была своя роль, были и свои обязанности.

У ребенка из такой семьи не мог появиться вопрос: «Кто я и что я здесь делаю?». В семье, в которой установлена четкая иерархия, не могут возникать проблемы с послушанием, уважением в принципе. И возникновение этих проблем и является доказательством того, что иерархия нарушена.

Удивительным для меня было то, что моя дочь написала свое признание, как будто всегда знала это. На мой взгляд, она знала свою роль дочери, но не могла принять. Моя дочь знала свою роль дочери еще до меня, еще до того, как приехала со мной. Возможно, глубоко в душе она отвергла роль дочери, как отринула свою роль матери ее кровная, родная мама. Возможно, что годы скитаний и годы, проведенные в детском доме, искорежили ее знание о своем месте в семье, но полностью уничтожить это знание не смогли. Что-то самое главное, самое сокровенное моя дочь внутри себя смогла спрятать, утаить от разрушения и обессмысливания. И я очень благодарна своей дочери за ее силу, за то, что она смогла сохранить в себе роль дочери хотя бы в спрятанном, усеченном виде несмотря на все предательство и отвержение со стороны кровной матери и ее многочисленного рода.