Роберт Бертон - Разум VS Мозг. Разговор на разных языках

Robert А. Burton

A Skeptic's Guide to the Mind:

What Neuroscience Can and Cannot Tell Us About Ourselves

Copyright© 2013 by Robert A. Burton, M.D.

Перевод на русский язык Ю. Рябининой

Художественное оформление Н. Дмитриевой

Из этой книги вы узнаете:

• Насколько можно верить данным современной нейробиологии – Введение, Гл. 13

• Каким образом понимание нашего внутреннего Я может пролить свет на наш разум – Гл. 1

• Почему наше внутреннее Я кажется нам исключительным, но на деле иллюзорно – Гл. 1, 6

• Откуда у нас берется ощущение, что именно мы порождаем то или иное свое действие – Гл. 2, 3

• Как причинно-следственные связи влияют на ход наших мыслей и действия – Гл. 4

• Почему скорость обработки информации не говорит о высоком интеллекте – Гл. 5

• Как эмоции и ментальные ощущения влияют на наши мысли – Гл. 6

• Почему ученые до сих пор не могут объяснить некоторые особенности поведения – Гл. 7

• Чем объясняется то, что мы не способны полностью понять мысли других людей – Гл. 8, 9

• Что происходит в нашем мозге и разуме, когда мы считаем, что ни о чем не думаем – Гл. 9

• Почему невозможно изучить и описать то, как работает сознание человека – Гл. 10

• Можно ли, исследуя мозг гениев, понять, почему они стали гениями – Гл. 11

• Как мозг и разум влияют на личность человека – и наоборот – Гл. 12

• Почему наши поступки не всегда отображают наши сознательные решения – Гл. 13

Каждый из нас имеет довольно четкое представление о том, что такое наш сознающий разум. Это то неясно-расплывчатое и, скорее всего, невидимое «нечто», находящееся непосредственно позади нашего лба, которое несет ответственность за все наши мысли. Но за пределами такого представления о разуме начинаются разногласия. Кто-то утверждает, что разум – это просто программное обеспечение мозга или то, что мозг производит. Другие придерживаются более глобальных взглядов, считая разум безграничной нематериальной сущностью, выходящей за пределы физического тела и продолжающей существовать после его смерти. Для большинства из нас это мерило человека и одновременно инструмент для измерения этим мерилом. Ценность такого суждения о человеке, в свою очередь, зависит от наших убеждений относительно того, как работает разум: в какой мере наши мысли и поведение диктуются врожденной биологической предрасположенностью и непроизвольной, неосознанной деятельностью мозга, а в какой контролируются нашим сознанием.

Выводы, вытекающие из определения этой пропорции, имеют громадное значение как на личном, так и на глобальном уровне. Мы постоянно стоим перед задачей понимания собственного разума и разума других, идет ли речь о распознавании намерений или о приписывании персональной ответственности за оценку угрозы ядерной атаки со стороны Северной Кореи и Ирана. И все же мы не имеем ни малейшего представления о том, что такое разум. Несмотря на 2500 лет размышлений и феноменальные прорывы в фундаментальной нейробиологии в последние десятилетия, зазор между тем, что происходит в мозгу, и тем, что переживается сознательно, остается terra incognita . Хотя многим ученым хочется верить в то, что через эту пропасть может быть перекинут надежный мост, они заблуждаются.

Наука – единственный инструмент, которым мы располагаем для создания основанного на фактах понимания природы нашего разума. Но как с достаточной степенью достоверности изучить то, что нельзя оценить и измерить? Понимание того, как работает мозг, полезно для описания биологических функций, но оно по-прежнему оставляет нас теряться в догадках в отношении наших осознанных переживаний. Разглядывание самых точных изображений мозга дает нам не больше шансов увидеть, что мы чувствуем, когда испытываем любовь или отчаяние, чем изучение отдельных пикселей в картинах Чака Клоуза [2]  Современный американский художник, один из крупнейших представителей фотореализма – направления, в основе которого лежит перенесение фотографии на холст с помощью технических средств. – Прим. пер. – получить целостное представление о живописи. (Чтобы оценить, насколько мало мы на самом деле знаем о разуме, достаточно заметить, что некоторые выдающиеся философы по-прежнему спорят о том, играет ли вообще разум какую-либо роль в нашем поведении.)

Тем не менее с использованием новых мощных методов, например, функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ), когнитивная наука – наука о процессах познания – де-факто стала средством объяснения поведения, бросившись в вакуум, образованный неспособностью предшествующих психологических и философских теорий выполнить свои обещания. Сегодня нейробиология воспринимается как дисциплина, представляющая исключительно адекватную модель разума, т. е. как создатель и хранитель его культурной мифологии. Она завоевала статус единственной дисциплины, достойной этого титула. В связи с этим начал появляться новый язык: нейроэкономика, нейроэстетика, нейротеология, нейроинновации, нейролингвистика, нейромаркетинг, нейронетворкинг. Философы наперебой приводят неврологические исследования различных мозговых поражений в качестве доказательства своих теорий, с помощью фМРТ объясняются обвалы рынков, а нейробиологи рассказывают нам, почему мы предпочитаем кока-колу пепси.

Это развитие событий устраивает как ученых, так и широкую общественность. То, что мы в узком кругу занятых изучением мозга исследователей когда-то считали метафизическим теоретизированием, все чаще подается и воспринимается как научно обоснованные факты. И подобно ребенку, получившему новую игрушку, научное сообщество не намерено прислушиваться к предостережениям [1].

Гонка началась. Приз, Священный Грааль науки (и большей части философии сознания) – это объяснение того, как мозг создает разум. Но нехватка надежных исходных постулатов и единого мнения относительно того, что «есть» разум, вылилась в несвязную и разрозненную массу бездоказательных и часто противоречивых результатов в исследованиях поведения. Попробуйте открыть газету или журнал и не наткнуться на очередную нейробиологическую сенсацию, претендующую на объяснение нашего поведения.