Лора Фридман Уильямс - Свободная. Знакомство, свидания, секс и новая жизнь после развода

«Глоток, вдох, глоток, вдох», – даю себе указания.

– Интересная сумка, – низкий голос прерывает мой праздник жалостного женского одиночества.

– Что, простите? – спрашиваю, испуганно оглядываясь по сторонам, чтобы понять, обращается ли красивый незнакомец ко мне или к кому-то рядом.

– Ваша сумка. Из чего она? – интересуется он, кивком указывая на мой клатч, лежащий на барной стойке.

– Из пробкового дерева, – говорю, проверяя голос, и протягиваю ему сумку – пусть потрогает.

– Крутая.

– Не то чтобы, – отвечаю. – Из аутлета в городке Ли. Но все равно спасибо, – глупо произношу я. Вот досада: вечно уклоняюсь от комплимента. «Научись уже ограничиваться простым “спасибо”», – думаю.

– Я проезжал мимо этих магазинов сегодня на моем двухколесном, – говорит он.

– Должно быть, приличная велосипедная прогулка в гору.

– Нет, не на велосипеде, я имел в виду мотоцикл. У меня небольшой отпуск, просто исследую здешние места. Я Джек, – представляется он, протягивая мне руку. – А он – Дон, – это о невысоком лысеющем мужчине рядом с ним.

Они продолжают беседовать, и я присоединяюсь. Как местная, рекомендую им рестораны и туристические маршруты. Джек жестом указывает на мой почти пустой бокал и интересуется, что я пью. Отвечаю: «Маргариту», и он спрашивает, пробовала ли я когда-нибудь «кадиллак». Нет? Он подзывает бармена, просит принести два и записать на его счет. Бармен переводит взгляд на меня, слегка улыбается и кивает, как бы с облегчением, что у меня появился друг. Я сдерживаю смех. Мужчина покупает мне коктейль? Помнится, на моем последнем свидании я еще не достигла того возраста, в котором можно выпивать, так что пришлось пользоваться фальшивым удостоверением личности.

Дон рассказывает, что добирался сюда несколько часов, чтобы послушать сегодняшнее выступление, а потом уходит к жене и друзьям, оставив нас наедине. Джек подчеркивает, что в этой поездке на выходные он один: дочь проводит большую часть времени с парнем, оставляя отца в одиночестве, жена умерла много лет назад, и он только что расстался с другой женщиной. Я говорю, что разошлась с мужем и у меня трое детей. Разговор кажется таким сюрреалистичным, что я решаю следовать старому правилу: «Притворяйся, пока не добьешься своего» – и изо всех сил стараюсь выглядеть уравновешенной, уверенной в себе одинокой женщиной. Как будто пробуюсь на роль разведенки в субботнем загуле: вовсю кокетничаю, повожу обнаженным загорелым плечом в его сторону, изящно опускаю руку на барную стойку – ярко-розовые ногти на фоне темно-красного дерева. Наконец приглушают свет, и музыканты начинают заполнять небольшую сцену.

– С твоего места ничего не видно, – говорит он, и я привстаю на барном стуле.

В этот момент мои наконец-то высохшие тугие, беспорядочные локоны, оставленные на произвол судьбы, касаются его лица, и он замечает:

– Твои волосы потрясающе пахнут.

Я литературный сноб, но здесь попадаю в ловушку сладкого романа в духе Даниэлы Стил.

Выступление отвратительное. Я бросаю взгляд на Джека: пожимаю плечами и строю гримасу. Он наклоняется к моему плечу и шепчет:

– Не могу поверить, что ради этого Дон проделал многочасовой путь.

К нам оборачивается мужчина с торсом полузащитника и укоризненно спрашивает Джека, играет ли тот на каком-нибудь инструменте.

Джек отвечает, что немного играет на гитаре, и мужчина говорит, что надеется, что когда-нибудь ему придется выступать на публике, чтобы люди издевались над ним, как мы – над этим исполнителем. Пристыженные, мы дослушиваем еще одну песню, затем Джек снова прижимается ко мне, чтобы спросить: «Будешь есть, если я закажу что-нибудь?» Теперь я понимаю, что мы в одной лодке, но не успеваю ответить: на нас снова шикают. Приличной девушке во мне хочется убежать, прежде чем снова попасть в передрягу. Я шепчу в ответ:

– Если голоден, могу показать тебе местечко, где можно вкусно поесть и поговорить без проблем на свою голову.

– Хорошо, – шепчет он. – Иди первой. Не забудь попрощаться с Доном. Встретимся через пару минут на улице. Так никто не заметит, что мы уходим вместе.

Хотя я не понимаю, кому какая разница, в этом есть что-то забавное, и подыгрываю ему. Позже буду задаваться вопросом, считал ли он, что это привычное для меня занятие и что я буду тронута его попыткой защитить мою репутацию в провинциальном городке. Дон удивлен моим ранним уходом, но я ссылаюсь на длинный день и выскальзываю наружу. На улице пустынно и сыро после дождя. Прислонившись к фонарному столбу, гадаю, выйдет ли Джек – может, он уже удирает с черного хода. Вдруг он пытается избавиться от меня, явной самозванки, чтобы закрутить с настоящей сексапильной разведенкой, которую приметил в толпе. Спустя несколько минут, в которые я чудом не воспламеняюсь от стыда, Джек внезапно вырастает рядом. Оставшись наедине, под стрекот сверчков мы застенчиво улыбаемся друг другу, и я веду его по грязным лужам в более оживленную часть города.

У входа в шумный гриль-бар он интересуется, буду ли я есть.

– Пожалуй, нет, – отвечаю. Есть я люблю, но только не сейчас, когда желудок на нервах выделывает акробатические трюки. – Я не голодна, но посижу с тобой.

– Один есть я не буду. Может, выпьешь что-нибудь? – говорит он.

– Нет, нельзя, – качаю я головой, и кудри подрагивают во влажном воздухе. – Мой лимит в два бокала исчерпан, я на машине, – почти уверена, что это идет вразрез со смелым, беззаботным образом, который пытаюсь создать, но практичная родительница берет верх.

Мы задумчиво разглядываем друг друга.

– С удовольствием посижу с тобой, пока ты ешь, – произношу, и вдогонку: – Но ты на самом деле так голоден? – сложно поверить, что эти слова сорвались с моих губ, но они ничто без укоризненного взгляда, который бросаю на него: ну давай же, насладись мной.

– Наверное, нет, – осторожно произносит он после небольшой паузы, видимо, чтобы разобраться со смыслом моих слов, и вдруг прижимается ко мне, целуя так сильно, что я впечатываюсь в кирпичную стену. Его губы, мягкие и полные, настойчиво надавливают на мои, и я отвечаю. Словно увядшее растение, которое только что полили, мгновенно оживаю. С такой страстью и вожделением меня не целовали чуть ли не с подросткового возраста. Я поражена. Как я жила без такой подзарядки?

Наконец оторвавшись от меня, он прерывисто произносит:

– Моя гостиница недалеко отсюда.

Я знаю эту гостиницу. Она немного обшарпанная и вроде бы не подходит для первого (или вообще любого) романтического свидания. Но я не настолько глупа, чтобы упускать такую, казалось бы, прекрасную возможность, поэтому киваю и улыбаюсь с притворной скромностью. Мы идем вверх по главной улице, и на каждом светофоре он целует меня – не просто целует, а высасывает из меня весь воздух, словно для того, чтобы продержаться еще один квартал, до следующего перекрестка. Молюсь, чтобы ни в одной из редких машин не было знакомых: даже если заметят, я уже не в силах сдерживать нарастающий восторг.