Павел Агеев - Обнажая душу. Том I. Под дозой жизни

– Хоть кому-нибудь пожалуешься – убью! – грозил он каждый раз.

Страх проникал в каждую клеточку, а уязвимая психика поддавалась этому страшному влиянию.

Крик о помощи внешне был нем, а изнутри готов был разорваться подобно водородной бомбе! Его родители делали вид, что были слепы и глухи, когда сын распускал руки, а жаловаться своему папе не решалась. В голове звучала та фраза: «Если выйдешь за него замуж, то что бы ни случилось, назад не приму»! Ситуация была такова, что загнанная в угол, она покорилась на волю судьбы. Маленькая хрупкая женщина-подросток не могла тем же ответить высокому и сильному мужчине. А фраза ее папы становилась навязчивой мыслью, что назад дороги нет. Теперь уж точно ей никто не поверит, что сама жизнь стала ей невмоготу.

…Мама родила сына Вову. Спустя несколько месяцев молодая семья стала жить отдельно от родителей, но чистый лист судьбы начался с корявого почерка на странице смятой газеты! А муж и отец запятнал грязью своей репутации эти два социальных статуса!

Мама и братик Вова

Уезжал на работу, а по возвращении домой бил маму, приписывая ей вымышленных любовников и прикрывая свои измены.

– Пока меня не было, ты тут мужиков принимала! А ну-ка иди сюда! – хватал за волосы и тащил по полу!

– Нет! Не надо, пожалуйста, ревела и прикрывалась от ударов мама.

Но в ответ – удар за ударом, сопровождаемые злобным: «Вот тебе, получай!»

– Ребенок! Только бы не ребенок! – в ужасе думала мама.

Прикусывая нижнюю губу и закатывая глаза, вновь и вновь бил, удовлетворяя садистские наклонности. Справившись с беззащитной жертвой, буднично осматривал побои и ложился спать. Замазав синяки «бодягой», мама, стиснув зубы, шла в кровать, стараясь превратиться в невидимку. Никому не жаловалась. Боялась!

А как же былая влюбленность? Она ушла вместе с ее сказочными представлениями о совместной жизни с избранником! Было тогда молодой жене невдомек, что страницы даже самых красивых романов в быту иногда сворачивают в тугой квадратик и подкладывают под ножку стола, а он все равно шатается!

Читая эту книгу – помни, что в твоих руках «моя жизнь».

Когда в семью «прилетает аист», оповещая этот момент первыми симптомами, то свет радости отражается в особо красивой улыбке будущей матери, а слова «Я жду ребенка» льются сладкозвучной мелодией из уст счастливой женщины! Кому-то хочется кричать об этом всему миру, а кому-то – повторять это шепотом или про себя, поглаживая животик, налаживая контакт с ребенком, приглашая его в этот мир.

Чудо ждут всю жизнь, а, узнав, что оно так реально близко, ожидают 9 месяцев! Едва заметный рост окружности приятно кружит голову. Перед зеркалом ее счастливая обладательница аккуратно разглаживает на себе одежду, выделяя такую значимую в этот момент часть тела. Вдруг представляется, как на скучно серый диван забавно вскарабкивается малыш. Монотонный ход часов становится неслышным за топотом маленьких ножек и заразительным детским смехом, поглаживание мягкой игрушки ощущается теплом нежнейшей кожи, что так сладко пахнет…

Когда мама была беременна, то испытала именно те чувства, что описаны выше! И вот настал тот долгожданный день родов:

– Тужься! Тужься! Головка уже показалась!

– А – а – а! Уф – уф! – старалась мама следовать командам фельдшера через отчаянные крики и тяжелое дыхание.

– Давай – давай! – продолжали уговаривать ее и удивляться увиденному:

«Ой, а малыш-то «в рубашке»!

Вдруг интонация принимающих роды поменялась.

– Боже, да он не дышит, синюшный, бедненький! Неужто мертв?

– Нет! Сердечко бьется! – в этих словах – новый прилив радости, почти восторга.

В родовой палате слышался только разговор акушерок, но неслышно было глашатого появления новой жизни – плача ребенка.

Пульсация схваток возобновилась.

– Тужься! Тужься! – снова звучало над роженицей, в то время как кто-то уже шлепал по попке родившегося ребенка.

Наконец, раздался плачь и облегченное «Слава Богу, живой!». Даже сквозь боль и удушье мать пронзило, будто молнией, осознание, что сын жив, что свершилось Божье чудо.

– Тужься, тужься! – меж тем снова требовали люди в белых халатах.

Судорожная боль вернулась в тело! Ритмичное удушье вынуждало жадно глотать воздух, крепко стискивать зубы. Весь поток сил был вновь направлен на вспомогательное выталкивание с трудом выходящего плода! На секунду вспыхнула мысль: «Близнецы».

– Тужься! Тужься!

– А! а – а – а! Уф – уф!

– Умничка, еще немного! Вот – вот, выходит!

Как только удушье прекратилось и дыхание выровнялось, а внизу живота почувствовалось облегчение, женщина вопрошающе взглянула на суетящийся вокруг нее медперсонал. А в ответ услышала новость, которая обрушилась на нее будто смертоносная молния из разорванного грозой неба,

– Мальчик мертв!..

В то время не было УЗИ, мама не знала, что ждет однояйцовых близнецов! На 5 месяце один из них умер в утробе.

Маму разрывало надвое от свалившихся разом и горя, и радости. Когда питала грудью младенца, везде и всюду виделся ей второй, что был так похож на живого братика!..

А я находился целых 5 месяца в едином пространстве с братом, в моменты его жизни, не имея возможности ни познакомиться, ни попрощаться!..

Нынешнее понятие «стирка» не сопоставимо с данным процессом тех времен. Это были восьмидесятые. Воду нужно было носить ведрами от соседей, своей колонки не было, качать тугую колонку руками, стирать тоже вручную, как и полоскать, а это опять же носить воду от соседей, затем, развешивать белье во дворе…

Стирать приходилось часто. Этого требовал уход за двумя маленькими детьми. В то время не было подгузников и одноразовых пеленок…

В один из таких дней мама стирала, Вова спал, а я почему-то не мог заснуть.

Приехал домой отец и вместо того, чтобы помочь маме носить воду, лег спать, а мама пошла за водой.

Вернувшись, ужаснулась: шестимесячный ребенок (я) диким криком орал, а его тельце было покрыто вспухшими полосками от волдырей. Это отец шнуром кипятильника хлыстал по мне!

– Идиот!!! – взревела мама и кинулась на него, но получила удар и упала.

– Он орал (указал на меня пальцем) и спать не давал! Я с работы, устал! И ты заткнись! – грозно кричал он…

Кто-то осудит маму, что мучилась сама и невольно позволяла, чтобы через пытки проходили и дети. Но осудить и назидательно изречь: «Я бы на ее месте…» куда легче, чем понять, почему это происходило.