Андрей Брушлинский - Избранные психологические труды

По мнению многих исследователей мышления, решение задачи распадается на два этапа: сначала происходит нахождение принципа решения, которое осуществляется путем анализа условий задачи и соотнесения их с требованием, а затем – применение этого принципа к ее решению. Нахождение принципа есть не что иное, как применение прошлых знаний к новым условиям. Получается, что требование само по себе детерминирует решение задачи.

Новая психологическая закономерность, открытая А. В. Брушлинским заключалась в том, что требование и искомое (неизвестное) изначально не совпадают. Неизвестное не является полностью пустым местом, оно хотя бы в минимальной степени задано соотношением условий и требований задачи и все более и более определяется в ходе мышления. Если требование задачи формулируется со стороны, то искомое может сформулировать лишь сам субъект, решающий задачу. В этом состоит их существенное различие. Детерминация, направленность мышления осуществляется по мере все большего уточнения искомого, задаваемого соотношением ранее известного с прогнозируемым неизвестным путем включения объекта в новые связи и отношения. В ходе развертывания процессов мышления хотя бы в минимальной степени предвосхищается, какой именно признак познаваемого объекта будет вычленен, проанализирован и обобщен. В этом проявляется направленность, избирательность, детерминированность мышления, которая делает излишним слепой механический перебор всех или многих свойств познаваемого объекта. Именно по принципу перебора работают кибернетические машины.

Эти положения получили теоретическое и экспериментальное обоснование в кандидатской диссертации А. В. Брушлинского «Исследование направленности мыслительного процесса» (1964) и в его докладе на конференции молодых ученых «К психологии творческого процесса. Психология мышления вместо так называемой эвристики» (1967), где он продемонстрировал свою научную принципиальность, утверждая специфичность мышления человека и невозможность его замены «думающими машинами». Все это происходило в период повального увлечения кибернетикой, и выступить с подобными идеями означало идти против течения. Вслед за этим была опубликована монография «Психология и кибернетика» (1970). Свою способность выступать от первого лица вопреки мнению большинства, отстаивая свои научные принципы, Андрей Владимирович проявлял неоднократно.

В экспериментальных исследованиях направленности мыслительного процесса имплицитно уже присутствовала идея недизъюнктивности, которая в дальнейшем оформилась в континуально-генетическую концепцию. Принцип непрерывности развития реализуется в диалектике прошлого, настоящего и будущего: «Прошлое, прошлый опыт мышления существует не как «вещь» абсолютно неизменная, а как процесс, нечто динамичное, изменяющееся, избирательно используемое по мере его включения в дальнейший ход мышления. Влияние настоящего на прошлое – это, в частности, преобразование низшего (прошлого) в составе высшего (настоящего), характерное для всякого развития. Возможно, что чем «больше» настоящее оказывает обратное влияние на прошлое мышление, тем «более» творческим является процесс. Вероятно, это может быть одним из критериев творчества (мышления как процесса). Тогда открываются и некоторые условия для понимания того, как в ходе мыслительного процесса будущее – через «механизм» мысленного предвосхищения – влияет на настоящее, на протекающие в данный момент стадии познавательного процесса» [3] Брушлинский А. В. Психология субъекта. СПб: Алетейя, 2003. С. 235. .

В 1969 г. он напишет в своем дневнике: «При всей своей инсайтности мышление сохраняет преемственность в процессе своего функционирования – развития. Даже небольшой, но чуть новый поворот объекта – это громадный труд для мышления и единственный источник подлинного творчества».

Особое внимание привлекает к себе запись в рабочем дневнике Андрея Владимировича, сделанная в 1972 г. после прочтения им «Науки логики» Гегеля: «В силу изменчивости, динамики, вообще развития различные стадии, элементы процесса мышления постоянно «заходят» друг на друга… Иначе невозможна преемственность процесса, развитие. Такое наложение, «слипание» и т. д. означает отсутствие дизъюнктивности… Единственно возможный способ мышления в отсутствии дизъюнктивности – это анализ через синтез!!!

С этим связано всеобщее и обязательное опосредование всего и вся (великим мастером которого был Гегель), постоянное возникновение новых противоречий и т. д.»

Не вызывает сомнения, что благодатная почва для исследования идей великого основателя диалектической логики была подготовлена всем ходом предшествующих исследований и размышлений Андрея Владимировича. А наличие трех восклицательных знаков в приведенном тексте является показателем того, что для самого автора этот вывод стал открытием, выступившем в форме «немгновенного инсайта». Понятие «анализ через синтез» включается в более широкий контекст и становится универсальным «механизмом» континуально-генетической логики, обеспечивающим непрерывность психического развития.

Гегелевская «подсказка» сработала как раз в тот момент, когда исследователь уже внутренне был готов всем ходом предшествующих размышлений и обобщений ее принять. Таким образом, была в очередной раз подтверждена на практике закономерность, касающаяся актуализации знаний в процессе мышления, установленная много лет назад в экспериментах К. А. Славской [4] Славская К. А. Процесс мышления и использование знаний // Процесс мышления и закономерности анализа, синтеза и обобщения. М., 1960. С. 5–48. .

Впоследствии, развивая эту идею, Андрей Владимирович переформулирует ее в виде парадокса. Помощь не в состоянии принять как раз тот, кто больше всего в ней нуждается. «Помощь действует не прямо, а только опосредованно, через внутренние условия того, кому она оказывается, и лишь только в меру этой собственной активности может быть использована» [5] Брушлинский А. В. Психология субъекта. СПб.: Алетейя., 2003. С. 72. .

Окончательному оформлению континуально-генетической теории предшествовал длительный период экспериментальных исследований мыслительного процесса с применением разработанного Брушлинским метода «микросемантического анализа» протоколов испытуемых. Теоретическое и экспериментальное обоснование концепции было осуществлено в его докторской диссертации «Психологический анализ мышления как прогнозирования (континуально-генетическая теория мышления)» (1977) и в монографии «Мышление и прогнозирование» (1979). В этих трудах мыслительный процесс предстает как «творчески развивающееся понятийное обобщение, по своей природе конструктивное, не просто облекающее в новую форму готовое знание, а насыщающее его новым содержанием и смыслом» [6] Кудрявцев В. Т. Aristos. Слово о Брушлинском // Психологический журнал. 2003. Т. 24. № 2. С. 47. .