Игорь Сушков - Психологические отношения человека в социальной системе

4. Обоснованная в книге полисистемность поведения человека, взаимообусловленность межиндивидуального и межгруппового уровней организации поведения ожидает и требует особой категории методов исследования, которые должны быть чувствительны к широкому спектру взаимоотношений. Первая же задача, которая должна быть решена в данном направлении,– это определение на предложенной в работе методологической основе системы критериев, предъявляемых к таким методам.

Некоторые другие выделенные перспективы исследований обусловливают необходимость формулирования наиболее дискуссионных проблем, стоящих перед современной социальной психологией и связанных с содержанием данной монографии.

• Категория социальной идентичности личности является ключевой для понимания законов формирования межличностных взаимоотношений в современном мире. Несмотря на то, что социальная идентичность стала достаточно популярным предметом и социологии, и социальной психологии, в эмпирических исследованиях внимание ограничивается в основном этноидентичностью личности. Наблюдается также большой дефицит адекватного методического инструментария, не изучены условия актуализации различных компонентов социальной идентичности и т.д.

• Актуально изучение детерминации межиндивидуальных и межгрупповых отношений в связи с полисистемной природой личности, историческим путем ее развития (историогенезисом) и влиянием социальных условий, в которых личность осуществляет свою жизнедеятельность в каждый конкретный момент времени.

• Сложнейшая проблема – становление личности субъекта взаимоотношений. В представляемой монографии личность все-таки больше освещена как объект отношений, реагирующий соответственно на отношения других. Как индивидуальный субъект, или носитель свойств коллективного субъекта, она выступает, в известной мере, априорно. Превращение знания о субъекте в апостериорное – это задача чрезвычайно актуальная, перспективная и подразумевающая определенное продвижение в решении ранее поставленных проблем. Главный итог почти 30-летней работы автора – это теоретическое и эмпирическое обоснование продуктивности оригинальной парадигмы в социальной психологии. Она ориентирована на анализ взаимоотношений социальных субъектов различных уровней организации жизнедеятельности как основу существования и развития человеческого общества.

К началу 80-х годов как у нас, так и за рубежом стал ощущаться дефицит методологического и методического «инструмента» для получения новых фундаментальных знаний в области изучения психологических проблем личности и социальных групп. Ряд исследователей, анализируя ситуацию, приходят к мнению о необходимости разработки новой научной парадигмы в сфере изучения психологии человека и общества [см. напр.: 143, 305, 307, 317, 436].

Проблема стала еще более острой, когда парадигма преобразования (как ее назвал П.Н. Шихирев), интегрировавшая советскую социальную психологию, исчезла после политических преобразований. Новая модель еще не сформировалась. И возникает впечатление, что центробежные силы приводят к существенному нивелированию значимости фундаментальных исследований в области социальной психологии.

Пестрая мозаика концептуально плохо совместимых работ делает перспективы развития социальной психологии совершенно неопределенными. Эта неопределенность будет сохраняться до тех пор, пока новая парадигма не приобретет достаточной силы и привлекательности для примирения научных школ и возвращения к принципу Оккама в социальной психологии.

Каким может быть вероятный путь определения нового перспективного направления исследований?

Поиск ответа на такой вопрос заключен в следующем алгоритме: выделить основные тенденции развития социально-психологических исследований; определить общий вектор этих тенденций; сделать следующий шаг таким образом, чтобы не провалиться в пустоту незнания, а опереться на уже известные островки законов взаимодействия психики и социальных форм существования человека. «Никто не может одним скачком выпрыгнуть из круга господствующих представлений, когда дело идет о давно проторенной предшествующей мыслью колее, теряющейся в неприметном» [320, с. 292].

Один из возможных вариантов новой парадигмы – парадигмы предмета – вытекает из идей, к которым неоднократно возвращался в научных дискуссиях и беседах замечательный российский психолог Петр Николаевич Шихирев. Это идеи о межличностных отношениях как главном предмете социальной психологии, о ценностной природе таких отношений и о возможности обмена ими. Превратившись наравне с материальным обменом, традиционным стержнем отечественных психологических концепций, в имманентное свойство межиндивидуального взаимодействия, обмен психологическими отношениями стал необходимым и достаточным условием превращения человека из биологического существа в существо подлинно социальное.

Это положение закономерно продолжают идею В.Н. Мясищева о двух главных потребностях человека: «потребности в деятельностном общении и потребности общения в деятельности». Последняя из этих потребностей является «специфически человеческой». Подобная методологическая позиция не только проясняет соотношение двух основных психологических категорий, таких, как деятельность и общение, но и позволяет рассмотреть всю систему накопленных социально-психологических знаний совершенно по-новому.

Социальный обмен, по крайней мере, объясняет то, что первыми социальными субъектами, которые появились на заре человечества, были коллективные субъекты, т.е. сообщества как принципиально новый уровень организации активности живых существ.

Этот факт принципиально меняет всю систему психологических представлений.

Традиционная психология как на Западе, так и в России даже в советское время приоритета трудовых коллективов как основного объекта социально-психологических исследований исходит из постулата о постепенном развитии человеческого индивида в социальное существо. Сообщества рассматриваются как совокупности индивидов, включенных в общую для них активность и связанных системой отношений, регулируемых общими нормами и требованиями. Это положение недалеко уклоняется от преобладающего в XIX в. взгляда на государство как на результат совпадения индивидуальных воль.