Александр Катков - Психоэтика

Еще одним «краеугольным камнем» формирующейся этической науки Вундт считал наличие закона нравственного развития, который формулируется им следующим образом: «Развитие нравственных представлений… распадается на три стадии. Начало нравственной жизни (или первая стадия, – авт. ) отличается тем, что социальные стремления здесь ограничены, подавлены грубым эгоизмом, и вследствие этого добродетелью считаются здесь внешние преимущества, полезные самому обладателю их и его близким… Далее начинается вторая стадия, на которой соответственно различию религиозных и социальных условий наступает и различение воззрений на жизнь… и этот период времени может быть охарактеризован как выделение нравственных понятий. Третья стадия сопровождается изменением религиозных представлений… и возрастающим влиянием философии. Так как оба последних обстоятельства сообщают нравственной жизни ту гуманную тенденцию, которая всегда соответствует зрелой ступени нравственного сознания, то под их влиянием сглаживаются и различия национальных воззрений. Этот закон трех стадий или последовательного выделения… нравственных понятий подтверждается как переменой значения употребляемых терминов, так и историей религиозной и социальной культуры». И здесь Вундт скромно умалчивает о том, что сам он является величайшим исследователем в области этнической психологии (включая культуру, религию, обычаи, мифологию) и автором десятитомной «Психологии народов» – труда, так никем и не превзойденного по объему и качеству представленного здесь фактологического и научного материала. Ну а мы обращаем внимание на то существенное обстоятельство, что как раз на третьей стадии становления и развития нравственных понятий наряду с религиозной интерпретацией формируется и адекватная философская (т. е. научная) интерпретация этической идеи и что эта философская или научная интерпретация – как и положено науке – носит универсальный, всеобъемлющий характер.

Другой вопрос, можно ли с уверенностью говорить о том, что с появлением даже и трудов Вундта именно такая новая наука этика оказалась способной генерировать адекватные объяснительные модели, полноценно охватывающие в том числе и религиозные этические концепты, либо представляющие им достойную альтернативу. Сам Вундт так не считал, а в отношении будущего развиваемой им этической науки высказывался с пониманием возможной перспективы, но и с осторожной корректностью, присущей этому великому ученому. В частности, в отношении наиболее сложного компонента этической идеи – вне-временного концептуального ядра и вне-временного статуса природы нравственного – он говорил следующее: «Мы не должны… смотреть на бесконечность, как на нечто данное и потому способное быть охваченным нами в непосредственном понятии о ней. Наоборот, мы должны смотреть на нее, как на нечто будущее, как на бесконечную задачу, разрешая которую мы узнаем только ее части». И далее Вундт предпочитал делать вполне реальные шаги по выстраиванию научной этики сообразно тем возможностям, которыми располагала наука его времени.

Опираясь на этот последний тезис, исполненный «здравого» научного смысла, Вундт ясно очертил контуры исследовательской активности и обозначил вполне охватываемый предмет науки этики: «С познанием всех общих элементов и законов нравственной жизни приобретаются предположения, на основании которых наука делает свои исследования нравственных мотивов, целей и норм. Это исследование стремится узнать не только то, в каком виде представляется фактическая нравственная деятельность и ее нормы, но и то, какова она должна быть, чтобы исполнять требования, предъявляемые к жизни нравственного сознания, и насколько возможно дать отчет в основаниях таких требований». При этом Вундт считал, что исследовать прежде всего нужно сложный конгломерат соответствующих установок-представлений-принципов, который он обозначил как «нравственное самочувствие». Затем, опираясь на такие доказанные факты, что сами по себе нравственные принципы во многом определяются историей и обстоятельствами их становления, Вундт считал, что научная этика должна содержать и проработанную критику философских систем морали (эти системы также включают и христианскую, и иные конфессиональные этические доктрины). Наконец Вундт уверен в том, что важнейшим предметом научного анализа здесь должны стать течения новейшей философской этики, «в которых проявляют себя главным образом отдельные реальные факты, из которых составляется сложная нравственная жизни новейшего времени». И если бы мы не знали, что вот эти последние строки были написаны почти сто пятьдесят лет тому назад, то можно было решить, что речь здесь в основном и в первую очередь идет о вполне «реальных фактах» агрессивной манипуляции индивидуальным и общественным сознанием с массированным использованием изощренных психотехнологий Новейшего времени.

Следуя такой продуманной во всех отношениях исследовательской программе, Вундт глубоко проанализировал и подробно описал процесс исторического становления философских систем морали во втором разделе своего фундаментального труда. А в третьем и четвертом разделах «Этики» он так же подробно и с глубочайшим знанием-проникновением в суть излагаемого предмета раскрыл принципы нравственности (нравственная воля, цели, побуждения, нормы) и области нравственной жизни (уровни отдельной личности, общества, государства, человечества). Явленная великим ученым Вильгельмом Вундтом панорама того, что понимается под этикой, с глубоким проникновением в прошлое, вниманием к настоящему с его новейшими тенденциями и провидением будущего, таким образом и поныне может считаться энциклопедией научной этики.

В связи со всем сказанным особый интерес представляет разбор конкретных примеров совмещения крайних представлений о нравственности и морали, предлагаемых различными религиозными и философскими течениями, а также интерпретация и «усовершенствование» – там, где это уместно – таких способов в контексте обсуждаемой далее версии научной этики.

Так, позиция христианской этики в самой сжатой форме может быть представлена известной формулой Нагорной проповеди Иисуса: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляет, и где воры подкапывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет, и где воры не подкапывают и не крадут (От Матфея, 6: 19—20). То есть в этой красочной метафоре – узнаваемый стиль великого автора – нам говорят о безусловном приоритете трансцендентных этических принципов над любыми другими регуляторами поведения человека.