Анатолий Андреев - Зачем нужны умные люди? Антропология счастья в эпоху перемен

А что, личность действительно «обязана» и «должна»? Без этого никак?

По-другому никак. Это особый культурный сюжет – сюжет о том, как долг и обязанность превращаются в «хочу делать то, что должен». Сюжет о том, что личность, если вдруг перестает быть личностью, превращается в предателя.

Придется писать книгу «Зачем нужны умные люди?».

Так размышлял я. На письме идеи, в отличие от мыслей, выглядят так, как им и положено: пафосно, несколько прямолинейно, достаточно категорично. Казалось бы, надо испытывать чувство неловкости, если тебя уличают в таких идеях, потому что подобные идеи будто возвышают тебя над людьми, которым ты собираешься посвятить книгу «Зачем нужны умные люди?». Начинаешь невольно искать нимб на своей седой и лысой голове.

Там ничего нет.

Но тут же ловишь себя на другой мысли, быстро обретающей формат идеи: это пижонство. Чтобы писать книгу «Зачем нужны умные люди?», гораздо важнее быть не выше людей, а – не утратить способность быть одним из людей. Все понимать – и быть при этом не пупом земли, а одним из всех.

В общем, книгу придется писать.

Когда думаешь о книге как о проекте, когда мечтаешь, создавая нечто идеальное, тебя обволакивает облако смыслов, которое и самолюбие твое ласкает, и честолюбие подбадривает. Но когда надо приступать к работе, то есть извлекать из облака смыслов идеи, излагать их внятно, концептуально, отделяя главное от второстепенного, – когда надо приступать к черновой работе, ежедневно заставляя себя превращаться из рыбы в ихтиолога, пестуя ихтиандра, то становится не по себе. Чем масштабнее проект, тем больше работы.

Для книги «Зачем нужны умные люди?» нужны особые личностные мотивы, если вы понимаете, о чем я. Я подготовлен к своей книге всей своей жизнью.

Я всегда писал как жил и жил как писал.

Между прочим, писателей такого типа немного.

Это, конечно, не гарантия того, что книга получится, но мотивации для книги определенно есть.

Я получил третий урок : за свои слова, то есть за свои мысли, доведенные до степени идей, надо отвечать. Иначе падешь первой жертвой своих же идей. Слова-мысли – слова-идеи – слова-дела. Чем сложнее проблема, на которую нацеливаешься, тем больше ответственности. Если отвечаешь за слова делами, слова тоже превращаются в дела; если слова не воплощаются в дела, они превращаются в болтовню. В мысли по поводу. Бла-бла-бла.

В начале было слово. Это верно. Но и в конце будет слово.

Если ты подготовлен к своей книге всей своей жизнью, книгу придется писать. Иначе либо идеи обесцениваются, либо ты перестаешь им соответствовать. Если сам сотворил для себя вызов, приходится на него отвечать.

Придется делать все, что можешь. Иначе совершаешь предательство. Если не написал книгу, которую ты и только ты можешь и должен написать, ты совершаешь предательство по отношению к культуре и себе. Личность не имеет право уклониться от вызова.

Хорошо, имеет, ибо ничто человеческое нам не чуждо. Мы не боги. Но слабости сильно сказываются на масштабе личности. А вот тут у меня всегда наготове ответ: не дождетесь, что в переводе на язык идей, сформулированных, правда, совсем не выдающимся мыслителем Э. Хемингуэем, звучит так: человекличность не для того рождена, чтобы терпеть поражения; человекаличность можно уничтожить, но ее нельзя победить.

Писать книгу – это одно, а навязывать свои идеи – это другое.

Существующей социальной системе так и не удалось навязать мне взгляд на мир, выгодный Матрице. Я научился идти (плыть) против течения. Я всегда считал и до сих пор считаю группу Beatles заурядным коллективом. Хорошо, не заурядным, но не самым выдающимся. Есть еще Моцарт, Рахманинов, в конце концов. Я никогда не был фанатом В. Высоцкого, хотя некоторые его вещи слушал с удовольствием. И я считаю, что Достоевский в подметки Пушкину не годится. Хорошо, не в подметки, это я горячусь, но он точно ниже Пушкина. Я однажды написал примерно следующее: творчество Достоевского, как и Л. Толстого, являются допушкинским этапом в развитии литературы.

Хорошо подумал, прежде чем это написать.

Я, в свою очередь, никому и ничего не стану навязывать. Это бессмысленно.

Я получил четвертый урок : надо уважать свободу выбора как проявление свободы воли. Насильно мил не будешь. Даже если человек в силу своей неподготовленности выбирает то, что ведет его к гибели, его спасение в свободе выбора: если человек не хочет быть спасенным, спасать его бесполезно.

Свобода выбора может привести и к заблуждениям; но только свобода выбора, свобода воли ведет к счастью.

Умный уважает свободу воли, дающую право выбирать.

Очень надеюсь после издания своей книги получить пятый урок .

Я даже догадываюсь, в чем будет смысл урока. Я ведь пишу книгу в расчете на то, что в обществе есть скрытый запрос на идеи, которые складываются в персоноцентрическую картину мира, однако существует дефицит предложений. Может, я ошибаюсь. Выдаю желаемое за действительное.

В любом случае свой урок я получу. Кто действует, тот всегда получает уроки.

Эпоха либерализма и потребления определяет повестку дня.

Это факт. Спорить с этим почти бесполезно, к тому же неинтересно – все равно что бодаться теленку с дубом. Я отношу себя к числу тех, кто не ставит вопрос в такой плоскости: «хорошо это или плохо?»; я причисляю себя к тем, кто пытается разглядеть в стихийно формируемой повестке новые возможности.

Что толку ругать либерализм и потребление («проклятый капитализм», «суперкапитализм», «цифровое рабство», «инклюзивный капитализм» и пр.), если они все равно правят бал – если они определяют информационный климат эпохи и формируют повестку, хочется нам того или нет? Да, вполне возможно, плохого в этом больше, чем хорошего (особенно с точки зрения замечательного прошлого, которое сделало все, чтобы приблизить сегодняшний, не слишком оптимистичный день); и что теперь – ругать почем зря всех и вся в надежде, что все само собой образуется? Что плохое, названное плохим, вдруг станет хорошим?

Так ведь не образуется же. Надо попытаться понять, почему так происходит; ругать или неистово выводить на чистую воду – это тоже «плохая», неконструктивная позиция, весьма напоминающая отчаянную капитуляцию: нечего предложить – погромче ругай то, что тебя не устраивает. Это даже не «баттл» в культурном ключе; это всего лишь бесплодное критиканство. Это мысли в ответ на мысли. Сотрясание воздуха. Демонстрация отсутствия идей. Из пустого в порожнее.

Кстати, беспощадно критиковать – значит работать на ненавистную тебе повестку. Казалось бы, на ненавистную. А на деле?

На ту, которую сам же и поддерживаешь.

Известно: важна не столько критика сама по себе, сколько позиции, с которых ведется критика. Неспособен предложить более перспективную позицию, другие идеи – и критика превращается в критику ради критики, в своего рода завуалированное признание собственного бессилия. В скрытое признание правоты того, что ты критикуешь.