Сергей Уманский - Женская история о наивности, слабости и силе

После этих слов я поняла, что больше в этом кабинете мне делать нечего. Я встала и ушла. Обидно, когда профессионалы тебя не понимают. Или не хотят понять.

После первого визита к наркологу я пыталась самостоятельно бороться и противостоять пьянству мужа. Однако ни уговоры, ни угрозы, ни скандалы – ничто не помогало. Пьет. Пробовала контролировать. Бесполезно. Ускользает и напивается. Устала бороться. Руки опускаются. Убить готова. Фигурально выражаясь конечно.

Решила сделать еще одну попытку и снова обратиться к наркологу. Только не к частному, с лицензиями и дипломами, а к государственному. Существуют же у нас еще наркологические диспансеры. Хотя знающие люди не советовали мне этого делать, но я все-таки пошла.

Первое впечатление – разочарование.

Первый этаж трехэтажного здания. Вывеска над металлической дверью с глазком сообщает, что это наркологический диспансер. В помещении пахнет сыростью. Видимо, в подвале вода. Зеленой краской под потолок выкрашены стены. Деревянный пол покрыт рваным линолеумом. Регистратура зарешечена, и, как из амбразуры, на меня смотрит медрегистратор. Людей – никого. Узнала, куда идти.

В кабинете, куда меня направили, никого не было, зато из-за двери соседнего слышались голоса и смех. Я постучалась в дверь. Разговоры стихли, и я отчетливо услышала, как недовольный голос произнес: «Кого еще черт принес?»

Дверь открыли не сразу. Видимо, выдерживали паузу. Для солидности. Все это время я терпеливо ждала и лишний раз боялась шелохнуться, чтобы ненароком никого не побеспокоить.

Когда дверь открылась, я увидела перед собой мужеподобную женщину с крупными чертами лица и грубым голосом. Она посмотрела на меня сверху вниз и удивленно спросила:

– Вам что нужно?

– Я хотела поговорить с наркологом.

– Какой участок?

– Второй.

– Маргарита Федоровна, к тебе, – с ехидцей в голосе проговорила открывшая дверь.

Я изначально не надеялась на теплый прием, но то, что произошло дальше, повергло меня в ужас и уныние и окончательно убедило в том, что бесплатная медицина доживает свой век.

Маргарита Федоровна, женщина лет сорока пяти, с короткой стрижкой и колючими глазами, была одета в приталенный пиджак и черные расклешенные брюки. Белый медицинский халат висел на спинке стула. Второй врач-нарколог встречает меня без халата. Почему? Вопрос повис в воздухе. Руки у Маргариты Федоровны были ухоженные. Маникюр восхищал своей безукоризненной изысканностью, а фиолетового цвета ногти дополняли ее хищный образ. На пальцах обеих рук я насчитала семь колец. Причем обручальное было надето на большой палец левой руки. Движения ее были порывистые и резкие, голос хрипловато-скрипучий. Всем своим видом она как бы говорила: «Я очень занята, говорите быстрее».

Мои жалобы на нежелание мужа лечиться от алкогольной зависимости и мои переживания по этому поводу не произвели на нее абсолютно никакого впечатления. Сначала она сидела и смотрела в окно, затем начала рассматривать свои ногти. Было видно, что она устала от этих бесконечных рассказов. Изо дня в день ей приходилось выслушивать печальные, грустные, трагические истории человеческого падения. Одно и то же много лет подряд, но пожалеть ее не захотелось.

Я закончила и ждала. За время моего рассказа она не проронила ни звука, не задала ни одного наводящего или уточняющего вопроса. Скользнув по мне взглядом, она начала говорить. Ее монолог длился около пяти минут, но мне он показался бесконечным. Закончила она словами, которые выразили все то, что она хотела до меня донести:

– Мы лечим алкоголиков, а не неврастеников. Мужа приводите, если он согласится. А вам, милочка, к психиатру. До свидания.

Я сидела как оплеванная. Дура, какая я была дура, что пошла сюда. Своими высказываниями и умозаключениями она унизила меня. Не попрощавшись, я вышла из кабинета.

Я больше так жить не могла. Мне было невыносимо видеть себя и своего ребенка в таком состоянии. Решение изменить свою жизнь основательно поселилось в моем сознании. Мне казалось, что я даже ночью только и думаю об этом. Но принять решение – это одно, а воплотить его в жизнь – это нечто другое. «Как?» – этот вопрос пока висел в воздухе.

Я приняла стопроцентное решение действовать. Хотя у меня с наркологами разговора не получилось, но внутренне я ощущала, что должны быть какие-то способы изменения ситуации. Конкретного плана у меня не было. Вопрос: «С чего начинать?» не стоял особенно остро.

Все зависело от мужа.

Я его предупредила.

ПОСЛЕДНИЙ РАЗ!!!

Для себя я решила, что когда ЭТО (очередной запой) произойдет, тогда и буду думать. А может, и не произойдет (была и такая предательская мыслишка).

Произошло. И снова неожиданно вернулось чувство беспомощности, тревоги и страха. Руки опустились сами собой, и от моего боевого настроя не осталось и следа.

Мое обращение к психотерапевту было делом случая. Кто-то когда-то посещал то ли психотерапевта, то ли психоаналитика. В этом я не видела большой разницы, да если честно говорить, то и пользы не видела тоже. Но на всякий случай навела справки.

Перед тем как пойти на прием к психотерапевту, продумала все до мелочей. Я решила не повторять ошибок, которые сделала у наркологов, начав рассказывать про своего мужа. Я поняла, что врачи – люди конкретные и привыкли иметь дело с определенными объектами. Есть пациент – есть и лечение, нет пациента – извините, помочь вам не можем. Поэтому я решила, что не буду акцентировать внимание на муже, а обращусь как пациентка, как больная с определенными жалобами. Хоть и стыдно признавать себя невропаткой – а что делать.

Предварительной записи не было, поэтому я довольно долго просидела в очереди. Послушала, что говорят. Задала пару вопросов, на которые получила расплывчатые, противоречивые ответы. Рассматривая людей, сидящих в очереди, постепенно стала ощущать собственную ненормальность. Мне стало казаться, что на меня смотрят как-то по-особенному. Возникло желание уйти. Пока внутри меня происходила борьба, и я терзалась сомнениями, подошла моя очередь.

Небольшой, но уютный кабинет производил приятное впечатление. Врач не бросался в глаза. В белом халате его вообще с трудом можно было разглядеть среди вороха бумаг, карточек и папок. Блестели только его лысина и металлическая оправа очков. Нагнувшись к столу, он быстро писал в карточке, и казалось, что он не обращает на меня внимания. Но это было мгновенье. Только я остановилась у стула, как он отложил ручку, посмотрел на меня и улыбнулся. Его голос звучал мягко и спокойно:

– Садитесь. Я слушаю вас.

Я села, и все мои домашние заготовки куда-то исчезли. В голове все смешалось, и слезы сами хлынули из глаз. Врач молча выдвинул ящик стола и достал пачку бумажных салфеток.