Валерий Красовский - На приисках человеческой мудрости

Долгие и великие страдания воспитывают в человеке тирана. ФРИДРИХ НИЦШЕ (1844—1900)

К величию есть только один путь, и этот путь проходит через страдание. АЛЬБЕРТ ЭЙНШТЕЙН (1879—1955)

То, что вызывает страдание, если не опасно, то не безвредно.

Жизнь мечется между страданием и удовольствием.

Пострадали, утешились и пошли дальше по кругу.

Страдания – это тесты естественного отбора на способность к выживанию.

Страдание, как жестокий тиран, требует жертв души.

Злодейство стремится к апофеозу страданий.

Самые болезненные страдания причиняют раны самолюбия.

Не превращайте страдания в «черную дыру» жизни, куда могут кануть все силы и способности.

Сладострастие – занятие людей, ничем другим не занятых. ДИОГЕН СИНОПСКИЙ (~400—325)

Владей страстями, иначе страсти овладеют тобою. ЭПИКТЕТ (~50—140

Властвует над страстями не тот, кто совсем воздерживается от них, но тот, кто пользуется ими так, как управляют кораблём или конём, то есть направляют их туда, куда нужно и полезно. АРИСТОТЕЛЬ (384—322)

Из всех страстей человеческих, после самолюбия, самая сильная, самая свирепая – властолюбие. ВИССАРИОН БЕЛИНСКИЙ (1811—1848)

Страсть не знает никаких других обязанностей, кроме жизни для себя, любовь же не забывает, что у нее есть обязанности к другим, и скорей пожертвует собой, чем нарушит их. ФРИДРИХ ШПИЛЬГАГЕН (1829—1911)

Жить страстями может только тот, кто подчинил их себе. АЛЬБЕР КАМЮ (1913—1960)

Страсти отличаются от естественных желаний своей бесконтрольностью.

Страсть – вершина чувственного проявления.

Душевные бури не прогнозируются.

Страсти, как шаловливые дети, пока не напроказничают, не утихомирятся.

Жизненные ощущения зависят от накала страсти.

У каждой страсти-императора свои рабы-гладиаторы.

Страсть уравнивает своих подданных – одних приподнимает, других опускает.

Страсть и душевное спокойствие не совместимы, но взаимозаменяемы.

Не забывайте, что подавляя страсти, можно лишиться привычных чувств.

Страсть – это захватчик территорий нашего спокойствия.

Страсть – вес, который в молодости подъемен, а в старости губителен.

Молодых страсть проверяет на прочность, а стариков на присутствие ума.

Страсть, словно стилет, способна поражать, сквозь доспехи нравственности.

Надо быть укротителем, а не жертвой страсти-хищника.

Человек любит ходить по лезвиям страстей.

Пагубная страсть подобна гильотине.

Человек без страстей подобен планеру без двигателей.

Страсти в душе человека, словно стихийные бедствия в природе.

Страсть с некоторыми людьми расправляется быстрее, чем они с ней.

Не подчиняйтесь слепо страсти, границ не знающей во власти!

Страсть напоминает экспресс, у которого заблокирован стоп-кран.

Сладострастие – наслаждение до умопомрачения.

Возрастная категория старости временем-судьей к чемпионату страстей не допускается.

Страсть-хищник с человеком-гладиатором иногда расправляется быстрее, чем он с ней.

Видя чужие пороки, умный избавляется от своих. ПУБЛИЙ СИР (1 век до н.э.)

Всякое излишество – порок. СЕНЕКА ЛУЦИЙ АННЕЙ (~4 до н.э.– 65)

Отвратительно в других одобрять добродетель, а самим погрязать в пороке. ДЕМОНАКТ (70—170)

У кого много пороков¸ у того много повелителей. ФРАНЧЕСКА ПЕТРАРКА (1304—1374)

Пороки входят в состав добродетели подобно тому, как яды входят в состав лекарств. Благоразумные люди собирают их, умеряют их зловредное действие и затем употребляют с пользой при жизненных недугах. ФРАНСУА ДЕ ЛАРОШФУКО (1613—1680)

Есть люди, которым идут пороки, и другие, которых безобразят даже добродетели. ФРАНСУА ДЕ АРОШФУКО (1613—1680)

Разврат завтракает с Богатством, обедает с Бедностью, ужинает с Нищетой и ложится спать с Позором. БЕНДЖАМИН ФРАНКЛИН (1706—1790)

Гораздо более достоинства в том, чтобы уметь побеждать пороки, нежели в том, чтобы не иметь их. ПЬЕР БУАСТ (1765—1824)

Бурьян растет на жирной почве, разврат – на почве пресыщения. МАКСИМ ГОРЬКИЙ (1868—1936)

Бывают пороки и добродетели «на случай». NN

Пороки отличаются необыкновенной живучестью.

Пороки на клич глумливой свободы не опаздывают.

Пороки на клич свободы откликаются одними из первых.

Сокрытые пороки только и ждут горна побудки.

Ветер свободы наполняет чувства вдохновением, словно паруса бригантин, а пороки пробуждает, как инфекцию из вечной мерзлоты.

Разум и сила воли управляют чувствами, пороками и страстями в нашей душе, и не стоит перекладывать эту работу на Бога с дьяволом.

Порочные помыслы компенсируют безделье.

Сладкоголосые зазывалы порочных наслаждений подобны мифическим сиренам, главное – не внимать им.

Если общество не заботится о посевах нравственности, то вскоре их вытесняют сорняки порочных побуждений.

Вдохновители пороков проповедуют идеологию зла.

Добрые чувства, эмоциональная культура – это средоточие человечности. ВАCИЛИЙ СУХОМЛИНСКИЙ (1918—1970)

Душевная эмоция напоминает возмущение на глади озера, волны от которого расходятся во все стороны.

Эмоция – это неопределенная чувственная реакция.

И в отрицательных эмоциях надо уметь находить нечто положительное.

Эмоция – это душевный всплеск от волны известий.

На каждой эмоции есть зашифрованный обратный адрес.

Человеческий организм – фабрика эмоций.

Эмоции – преимущественно экспортный товар.

Чувство Я – наиболее сильное, живое и влиятельное из всех чувств. ВИНДЕЛЬБАНД ВИЛЬГЕЛЬМ (1848—1915)

Когда человек освобождается от насущных проблем выживания, в свободные промежутки от гнета инстинктов, в моменты духовного расслабления, досуга и общения с природой он неизменно вынужден направлять свой пытливый взор на себя, на свою сущность. В этот момент и случается удивительное открытие своего «Я». Оказывается, себя можно рассматривать с определенного «расстояния», в разных жизненных ситуациях и затем свободно анализировать увиденное. Запечатленные образы бытия создают в нашем мозгу особую энергетику, которая вдруг начинает работать автономно.

У кого характер упорядочен, у тех и жизнь благоустроена. ДЕМОКРИТ (~470—370)

Характер должен быть уравновешенным, но не безвольным. ХУН ЦЗЫЧЕН (17 век)

К каждому человеку нужно предъявлять требование, чтобы он обнаружил характер. Человек с характером импонирует другим, потому что они знают, с кем они имеют дело в его лице. ГЕОРГ ГЕГЕЛЬ (1770—1831)