Алексей Загуляев - Эрлебнис. Мои мысли

***

Нет ценностной разницы между мыслью ВООБЩЕ и мыслью о повседневном. Всё частное в жизни существует в пространстве этого ВООБЩЕ, и во всём, на первый взгляд мелком, глобального всегда одна мера. Есть теория звука, и есть флейта, которая издаёт звук. Есть «Смысл любви» Вл. Соловьёва 10 10 « Смысл любви » – цикл из пяти статей Владимира Соловьева – русского религиозного мыслителя, мистика, поэта и публициста, литературного критика. – и есть просто она, та, которую ты теперь любишь.

***

Из дневника: 14 августа 2003 г

В той или иной степени все мы жертвы стереотипов. Я, вполне возможно, тоже оказался такой жертвой. Стереотипы существуют для того, чтобы нам удобнее было жить. Каждый выбирает себе свой стереотип. Выбирает для того, чтобы оправдать свою слабость и защититься от самого себя. Я выбрал стереотип для любви. Читая разные книги, я составил себе представление о том, что настоящая любовь – это нечто недостижимое (по крайней мере для меня). Это должно быть что-то этакое, что-то из ряда вон выходящее. Но так ли это на самом деле? Может быть, дело обстоит проще?

Я ещё раз зашёл внутрь дома. Я смотрел на вещи, и эти вещи вызывали во мне какие-то мысли и чувства. Я ощущал исходящее от них тепло. На крытом балконе стоял мощный телескоп; на столе лежали очки, том Пушкина и ещё много книг, одна из которых была раскрыта. В кабинете, куда вёл вход сразу с балкона, тоже были разбросаны на столе книги; одну из них заложили на последних страницах – это томик Толстого . Комната Э. , видимо, располагалась не вверху, как я в начале подумал, а внизу, смежно с кухней. Я так решил, потому что там оказалось больше игрушек, детских книжек и гимнастических снарядов у стены: шведская лестница, кольца, ещё что-то… Внизу темно, потому что ставни закрыты, а свет включить у меня не получилось. Везде чувствовалось присутствие В. И. и Э. , а А. Н. как-то затерялась, хотя она журналист и, наверное, должна была себя как-то проявить помимо косметики, которой повсюду имелось в достатке. В доме много хорошо написанных картин, и везде книги. Всё это и вызвало мои мысли о любви. Может быть, она бывает и такой? Такой, как у В. И. и А. Н. ? Тихая, спокойная река, уверенно устремлённая в неведомую никому даль. Ведь я совсем не знаю этих людей. Если на любовь распространить слова Конфуция 11 11 Конфу́ций (28 сентября 551 г. до Р. Х.-11 апреля 479 г. до Р. Х.) – древний мыслитель и философ Китая. – «всё, что истинно, делается легко» , – то получается, что не нужны никакие бури и потрясения, никакие выворачивания себя наизнанку. Э. говорила, что мама с папой никогда не ссорятся. А я сказал, разве любящие друг друга могут не ссориться? А вдруг могут?! А вдруг так по-настоящему и должно быть?! Вдруг «милые бранятся – только тешатся» – всего лишь один из тех стереотипов, которыми я себя защищаю?

***

КРАСИВО сказанное не хуже сказанного МУДРО. В чистом виде красивое говорение – музыка; мудрое говорение – философия. И только одна поэзия смогла соединить воедино два противоположных начала. В этом – её уникальность.

***

Поставь человека одного посреди бескрайней, полной смертельного ужаса пустыни – и он весь в этом ужасе растворится, весь потеряет себя. Но построй ему в этом же месте фанерный домик и разукрась его изнутри – и всё примет иной расклад. Появится свой маленький мир, в котором нет страха пустыни. Вот – стены, вот – телевизор, вот – камин… При всём том, что этот фанерный домик, если посмотреть КАК ЕСТЬ, не простоит и минуты. Так в жизни и происходит. И потому не есть ли ИЛЛЮЗИЯ основное условие полноценной жизни, жизни без леденящего душу страха?

***

Я боялся одиночества и темноты и очень любил свою маму. Ещё будучи младенцем я мог заснуть только в том случае, если мама держала меня за руку. Кровать, где спали мои родители, образовывала букву «Г» с моей кроватью, стенки которой состояли из сетки вроде той, что натягивается на футбольные ворота. Сквозь эту сетку я и протягивал свою ручонку. Однажды мама решила пошутить надо мной, и вместо неё мою руку взял папа (я в этот момент уже спал). Каким-то образом я это почувствовал и, проснувшись, закатил слезливую истерику, так что маме больше не захотелось повторять эту шутку.

Когда я подрос, то спал уже на диване в противоположном углу комнаты. За руку меня никто теперь не держал, но темноты и ощущения одиночества я боялся по-прежнему. Поэтому я разработал для себя тактику. Папа после программы «Время» каждый вечер смотрел по телевизору какое-нибудь кино. И я приспособился засыпать за то время, пока шёл фильм и экран телевизора тускло освещал тёмное пространство квартиры. Впрочем, это не всегда удавалось, и потому время от времени (сейчас мне кажется, что это было почти каждый день) я ходил ночевать к своей тёте (все её звали Кокой, хотя крёстной она была только моему брату), которая жила этажом ниже со своей мамой (моей бабушкой Нюней). Мы спали с тётей на одной кровати, а когда в гости к ней приходили мои многочисленные двоюродные сёстры, то было вообще весело, хоть и тесно. Тут страху не было места. Но лишь до того дня, пока не умерла баба Нюня. Мне было страшно теперь даже с Кокой, и я уже навсегда вернулся домой.

Конечно, с возрастом страх одиночества притупился, но темноты я боюсь и по сей день. И не то чтобы я боюсь чего-то объективно возможного в этой темноте, но скорее своей собственной психики, которая, я в этом уверен, может выдать мне то ещё мистик-шоу.

Были у меня и другие страхи. В наше время, когда ещё страшнее «Вия» 12 12 «Вий» – советский художественный фильм, снятый в 1967 году в СССР по одноимённой повести Н. В. Гоголя. Один из лидеров советского кинопроката 1968 года (32,6 млн зрителей). не было показано ни одного фильма, были однако довольно жуткие мультики, один из которых сильно затронул мою душу, и всякий раз, когда мама где-нибудь задерживалась подолгу, настойчиво лез мне в голову. Суть мультфильма была в том, что у маленького бегемотика пропала бегемотиха-мама, а какой-то злостного вида мужик ходил и распевал песню о том, что скрутит бегемотиху на котлеты. Вот мне и казалось, что маму тоже могут искрутить на котлеты, и потому рыдал горькими слезами, когда она долго не возвращалась. А один раз даже убежал искать её (хотя и не знал куда вообще идти). Хорошо, что мы с ней случайно встретились на улице. К маме я был очень привязан.

Но самым сильным моим страхом был страх смерти. В том возрасте (может быть, было мне лет пять или шесть) я мог очень красочно представить себе состояние перехода от жизни к смерти. Будто бы меркнет передо мной всё: мама, мечты, радость, память, ощущения, холодильник, ковёр… Особенно ковёр поражал меня больше всего. Мурашки покрывали всё моё тело, лицо перекашивалось и из глаз лились слёзы. Я не просто плакал – я рыдал. Это всегда происходило в одиночестве. Забьюсь куда-нибудь в уголок – и плачу. Этого никто никогда не видел. И потому никто не спрашивал меня, отчего я плачу, и никто не мог успокоить обещанием вечной жизни на небесах. Я часто плакал по этому поводу; может быть, в течении года, а может, больше. Пока однажды в одну миллисекунду вдруг не осознал – я не умру! То есть, конечно, тело моё, когда придёт срок, похоронят, но ощущение «Я» всегда пребудет со мной. Мало того, я ещё снова рожусь на земле где-нибудь в другом месте и с другим именем, но это «Я» останется прежним, таким же, каким пребывает во мне вот в эту минуту. Идея реинкарнации возникла просто из воздуха, из ниоткуда. Я нигде об этом не слышал и не читал (да и никто в провинции в 70-х годах 20 века об этом ни читать, ни слышать не мог). Это пришло изнутри меня, или это пришло прямо от Бога. Как бы там ни было, но с того дня я больше никогда не плакал по поводу смерти.