Юлия Купрейкина - Храня друг другу ревность

Задача формирования крепкого союза (если не навсегда, то надолго) эволюционно решилась, видимо, через формирование связей между людьми, то есть привязанности. Именно связь друг с другом, отношения делают двух посторонних людей системой, семьёй, союзом.

Л. Н. Гумилёв в своей работе «Этносфера: история людей и история природы» писал: «Общеизвестный пример системы – семья, живущая в одном доме. Элементы её: муж, жена, тёща, сын, дочь, дом, сарай, колодец, кошка. Пока люди любят друг друга, система устойчива; если они ненавидят друг друга… – система держится, пусть на отрицательной комплиментарности. Но если супруги разведутся, дети уедут учиться, кошка заведёт котят на чердаке, – то это будет уже не система, а просто заселённый участок. И наоборот, пусть умрёт тёща, сбежит кошка, но будет писать любящий сын и приезжать на именины дочка – система сохранится, несмотря на перестройку элементов. Это значит, что реально существующим фактором системы являются не предметы, а связи между ними, хотя они не имеют ни массы, ни веса, ни температуры».

Именно связи стали тем самым условием, при котором сформировалось такое понятие, как семья. Связи между людьми позволяли решать многочисленные экономические, социальные и психологические вопросы для каждой семьи. Сейчас, когда острой потребности в экономической поддержке нет, «хвостик» в виде потребности в этих самых связях и привязанности друг к другу по-прежнему продолжает функционировать, он не отвалился.

Неосознанно каждый из нас так или иначе пытается найти способ, при котором у него появится возможность установить с кем бы то ни было связь, крепкие отношения. Что самое удивительное – это стремление может быть вообще никак не связано с сексуальной потребностью, желанием иметь детей, купить вместе квартиру… Как писал Пушкин: «Любви все возрасты покорны…». То есть не важно, сколько уже детей, сколько тебе лет, сколько денег на счёте в банке и наступил ли климакс: желание быть с кем-то близким так или иначе заявляет о себе.

Мэттью Либерман, профессор, руководитель лаборатории социальных когнитивных наук в Университете Калифорнии в своей книге «Социальный вид» предлагает читателю любопытный эксперимент. Он просит вспомнить одно-два болезненных происшествия из своей жизни.

Остановитесь на мгновение, задумайтесь. Что вы вспомнили?

Исследования показывают, что люди не дифференцируют телесную боль и боль от утраты или ухода близкого человека. Отвержение причиняет настоящую боль. Уже известно, что на угрозу социальным связям и реальную их потерю мозг реагирует так же, как на физическую боль. При этом, если человеку приходится переживать страдания от утраты любви, увы, это чаще всего воспринимается как слабость, как нечто, что не заслуживает серьёзного внимания, утешения, обезболивания. «Не руку же тебе оторвало, не гневи Бога! Смотри-ка, мужик ушёл! Зато у тебя работа и дети есть!» – сомнительный анальгетик, если честно. Человек, помимо собственно конкретных действий по физической охране полового партнёра, испытывает по этому поводу ещё и болезненные переживания, а именно – страх, гнев и самую настоящую боль. Этот механизм не может возникать случайно, по крайней мере – в филогенезе. Боль – это всегда сигнал о повреждении, о том, что есть нечто, что может угрожать жизни. Понимаю, что, может, это и звучит несколько пафосно, но социальная боль – это сигнал о возможном или реальном повреждении отношений, и этот сигнал психикой воспринимается как такая же угроза, как если бы нам оторвало руку.

«Золот-перстень мой у тебя лежит, надень его на правый мизинец и очутишься в дому у батюшки родимого. Оставайся у него, пока не соскучишься, только я скажу тебе: коли ты ровно через три дня и три ночи не воротишься, то не будет меня на белом свете, и умру я тою же минутою по той причине, что люблю тебя больше, чем самого себя, и жить без тебя не могу», – известное признание Настеньке зверя лесного, чуда морского из сказки Сергея Аксакова «Аленький цветочек» в свете исследований о социальной боли 2 2 Eisenberger N. I., Cole S.W. Social neuroscience and health: Neuropsychological mechanisms linking social ties with physical health // Nature Neuroscience. 2012. 15. P. 669—674 не кажется чем-то «сказочным». Признаться, до поры до времени я думала об этом персонаже, как о злобном самовлюблённом манипуляторе. А потом осознала: а ведь он не врал, он и правда умер… «И показалось ей, что заснул он, её дожидаючись, и спит теперь крепким сном. Начала его будить потихоньку дочь купецкая, красавица писаная, – он не слышит; принялась будить покрепче, схватила его за лапу мохнатую – и видит, что зверь лесной, чудо морское, бездыханен, мёртв лежит…»

Социальная боль существует. Но до тех пор, пока она предмет исследований поэтов, писателей, художников и других творцов, мы упускаем нечто важное. Вписать боль от утраты близких социальных отношений в свою повседневность, дать ей право на существование, объявить «законной» – значит, лучше понять себя, своих любимых, осознать глобальную значимость отношений для каждого из нас.

Исследования на людях и животных показали, что при физической и социальной боли происходят похожие процессы. Они проистекают в двух участках мозга: в передней части поясной извилины коры головного мозга и, в меньшей мере, – в передней доле мозга. Обе они задействованы, когда млекопитающие испытывают физическую боль или страдают из-за изолированности.

Несмотря на очевидную проблемность такой «сигнализации» для человека, вероятно, что она всё же играет важнейшую эволюционную роль. Формирование социальных отношений – задача сложная, весьма затратная, но, похоже, душевная (социальная) боль стимулирует нас к поиску способов сохранения столь ценного для нас союза. Боль от разрыва отношений настолько нежелательна, что заставляет человека искать способы договариваться и заботиться о потребностях любимого человека. Привязанность и страх утраты близости – эволюционная хитрость, позволяющая продолжать род виду Homo sapiens . Это имеет самое непосредственное отношение к тому, что человеку свойственна ревность – как ещё один механизм мониторирования возможных проблем в паре и, как следствие, разрыва. Боль социальной изоляции побуждает искать поломки, угрозы, реагировать немедленно во избежание катастрофы. Социальная боль – это эволюционная адаптация, которая способствует социальному объединению и, следовательно, выживанию. Выходит, «выживут только любовники»?