Евгений Трубицин - Четвертый контроль

Когда Старик ненадолго прервался и поднял вверх указательный палец, напоминая таким образом о необходимости слушать очень внимательно, я понял, что сегодня он говорит как-то странно. Манера его речи за месяц нашей разлуки изменилась – стала более серьезной и будто более сложной. Раньше он редко использовал объемные предложения. Чем это было вызвано, я не знал. Возможно он затеял какую-то специальную «игру» ради моего обучения. Мысли об этом пронеслись за несколько мгновений и я заметил, что действительно ослабил бдительность. Сегодня мне вообще плохо удавалось удерживать внимание – накануне я почти не спал, так как бродячие собаки прямо под окнами устроили свой привычный концерт. Животные появились недавно и никак не хотели уходить из нашего двора.

Жест учителя вернул меня в текущий момент и я направил свое внимание на изменчивые ощущения тела и речь Старика.

– Первая ступень исходит из понимания того, что ты «спишь» постоянно: и днем, и ночью. – с хищной улыбкой пояснил учитель. – Ты уже выполнял одно упражнение из этой области – носил несколько дней металлический шарик. Главной целью этой практики было увидеть, как часто ты не осознаешь себя. Сейчас мы усилим твое понимание этой «проблемы». – сказал он, сделав ради шутки озабоченное лицо. – Начнем прямо здесь. Пока мы сидим и чешем языками, старайся непрерывно следить за моей правой рукой. Но и не теряй общего осознавания себя.

– Хорошо. – быстро ответил я и направил внимание на руку учителя, продолжая держать в поле зрения всю комнату расфокусированным взглядом.

– Расскажи мне, что ты заметил, наблюдая за своим телом в течение последних дней. Ведь ты же делал это? – задал вопрос Старик и слегка наклонился в мою сторону, будто в желании услышать каждое мое слово.

– По правде, я его почти не ощущал. – сказал я слабым от сонливости голосом. – Моя спина часто наклонена при ходьбе. А это создает боль и напряжение. – начал описывать я будничным тоном – Лицо тоже постоянно напряженно. В общем…

Моя речь была прервана неожиданным образом. Учитель правой рукой отвесил мне быструю оплеуху, воспользовавшись моей отвлеченностью во время ответа. Подобное произошло впервые за несколько лет нашего общения. В первую секунду я испугался, затем разозлился, а вскоре стал хохотать словно от хорошего анекдота. Старик вместе со мной разразился смехом, но вскоре успокоился и заговорил:

– Ты не бойся, я не часто бью учеников, но сегодня нам это необходимо. Ладно, слушай историю как раз об этом. – весело бросил учитель и придвинулся ко мне поближе. – Однажды, такой же паренек как ты, пришел ко мне в надежде научиться экстрасенсорным способностям. – сказал он и сделал таинственный взгляд.

Услышав о «способностях» я сразу же увлекся рассказом и с нетерпением ждал продолжения. В тот же момент в левое ухо снова прилетел удар. Учитель бил очень умело, вскользь. Было не то, чтобы больно, скорее – неприятно. Я улыбнулся и впредь решил во чтобы то ни стало следить за рукой учителя. Не отвлекаясь.

– Так вот, когда этот парень подошел и рассказал о своей мечте, я ответил ему, что он ошибся, потому что я и сам ничего в этом не смыслю. Паренек, конечно же, состроил гримасу разочарования и направился к двери. А я ему кричу: стой.

В эту секунду я снова отвлекся и уже в третий раз получил неприятную оплеуху. Теперь я точно знал, насколько сильно влияет на внимательность нарушенный сон. В последние годы я научился контролировать режима сна и ложился не позднее одиннадцати вечера, хотя иногда случались и срывы графика по тем или иным причинам.

Мне стало не до смеха, я собрал все внимание, направив его на руку учителя. Слушание и понимание речи Старика я поставил на второе место. Несколько раз учитель пояснял мне, что беседы, которые мы ведем, могут значить гораздо меньше, чем практики, выполняемые мной во время этих разговоров. «Осознавать себя во время диалога невероятно сложно и поэтому такая „работа“, продвигает ученика значительно быстрее. Чем больше усилий – тем лучше результат» – говорил он.

– Парень развернулся и уставился на меня. – продолжал с воодушевлением учитель. – Я ему говорю: вот тебе первое задание: каждый раз, когда начинаешь какое-нибудь действие, произноси мысленно «я», ощущая при этом все тело. Делай это постоянно, а через месяц приходи за новыми упражнениями. – закончив предложение, учитель сделал торжественную паузу. – Больше я его не видел. – закончил он и рассмеялся. – Я это к тому, что люди настолько не владеют собой, что отказываются от своих намерений чуть ли не каждый час. А все потому, – Старик вновь поднял палец и сделал эффектную паузу – что не обладают единым «я».

Раньше мне не доводилось слышать о едином «я» и я вновь отвлекся. Возмездие настигло меня незамедлительно. Я сидел и потирал, наверное красное, ухо.

– Не очень история. – с привычной усмешкой констатировал Старик. – Я выдумывал ее на ходу, только чтобы отвлечь тебя.

– Неплохо получилось, на самом деле. – неловко проговорил я.

– Скажи: осознавал ли ты себя или хотя бы тело, пока я говорил и шлепал тебя по уху? – хитро спросил он.

Только сейчас я понял, что мое внимание на протяжении беседы было распределено между рукой учителя и его рассказом. Я совершенно не помнил о себе, не помнил о том, что «я есть». Понятное дело – о теле я тоже ни разу не вспоминал и обратив на него внимание, заметил, что даже слегка вспотел от мышечного напряжения. Учитель видимо обо всем догадался по моей мимике и не стал ждать какого-то разъяснения с моей стороны.

– Об этом и пойдет речь в «четвертом контроле». – напомнил он твердо, но затем заулыбался – Человек не может управлять своим вниманием, в итоге он не может управлять ничем. Теперь ты ясно видишь, что постоянно во что-то погружен, «теряя себя». Конечно, этого слишком мало и я еще ни раз буду вбивать тебе в голову, что ты постоянно «спишь». – проговорил учитель ярко и эмоционально, видимо, чтобы лучше зафиксировать эти слова в моей памяти. – Но сегодня поговорим не об этом. Давай-ка, останови внутренний голос. – вдруг скомандовал Старик и уставился мне прямо в глаза.

Я направил все внимание на мысли и тем самым легко их растворил. Затем отвел взгляд от учителя, чтобы не отвлекаться и уставился в некую несуществующую, внутреннюю точку. Точку, из которой, как мне казалось, появлялись все мои мысли. Прошло некоторое время и я бессловесно отдал себе отчет в том, что мыслей становится все меньше и меньше. В теле возникла расслабленность – так бывает, если «снять с шеи» тяжелый камень неугомонного мышления. Через некоторое время я достиг приятного состояния, когда мысли, не успев толком сформироваться, без какого-либо усилия с моей стороны, сами растворяются. В этот момент Старик произнес: