Andrei Popov - Как устроен мир. Этапы эволюции сознания

Могу ещё тебя посмущать: когда ты говоришь с глухим, являются ли твои слова для него языком? Что обозначает слово «абракадабра», ведь такого предмета не существует, да и само понятие неопределимо? Или психиатр слушает пациента – тот говорит об инопланетянах, а доктор слышит описание симптомов? Что я хочу сказать: язык – это не только то, что исходит от говорящего, но и то, что слышит воспринимающий. Важен смысл, который подразумевается и говорящим, и слышащим. Возможно, говорящий даже не осознаёт всего того, что он сообщает, как в случае с мимикой, но какая-то часть его психики транслирует эту информацию. То есть, язык – это не только то, что я хочу сказать, но и то, что кто-нибудь может услышать и понять.

Ну, и ещё одна проблема, отсюда вытекающая, – это кодировка сигнала. Мы не можем передавать информацию непосредственно, нужно как-то упаковать её, чтобы тот, кому она предназначена, мог её распознать.

Давай попробуем сформулировать для себя, что такое «язык», так как при желании этим словом можно назвать вообще что угодно. Всё наше изыскание пойдёт прахом, если мы сейчас не установим разумные рамки рассуждений. Поэтому я предлагаю называть языком определённым образом закодированную информацию, которую кто-нибудь может получить и понять то, что ему хотели передать.Почему это важно? Есть большое искушение, услышав послание на чужом языке, притвориться, что мы его понимаем. Например, европейский ребёнок, услышав японский стишок, может решить, что говорящий передразнивает кошку, и такая путаница может даже позабавить стороннего наблюдателя. Однако когда носитель западной цивилизации описывает другие народы с сильно отличающейся культурой, исходя из своего мировоззрения, это почему-то называется научным подходом и забавным не считается. Мы берём папуаса или индейца и описываем его традиции и поведение, как описывали бы визг и повадки малых детей или каких-нибудь зверюшек, не вникая в их смысл и культурный контекст. Нам так понятней и проще, но, не понимая смысла их культуры, мы сформируем ложное представление о том, что же они пытаются сказать.

Я думаю, что для того, чтобы понять другого человека или другой народ, необходимо сначала попытаться понять их язык в широком смысле этого слова (способ кодировки информации и смысловое поле), и тогда станет ясно, о чём они говорят.

Ты хочешь спросить, зачем всё это? Дело в том, что труднее всего понять свой собственный язык, так как мы его не замечаем. Мы на нём думаем, привыкаем к его структуре и смыслам, и начинает казаться, что так же видят мир все и по-другому просто не бывает. Мало того, мне самому кажется, что иначе я сам видеть мир не могу, только через привычное его описание; и с этого момента я обречён. Нет, ничего плохого не случится, просто я прилипну к привычной картине мира и проведу остаток дней, доказывая, что по-другому быть не может.

Но если я могу понимать те смыслы, которыми пользуюсь сам и пользуются другие люди, то становится возможным заговорить на их языке, войти в их мир, подглядеть, как это – быть счастливым и гармоничным человеком. А заодно увидеть, что я делаю не так.

В ситуации данной книги язык важен именно с точки зрения смыслового поля, ведь я хочу рассказать о том, как видели люди разных эпох одни и те же феномены. Поэтому необходимо сначала узнать, чем они жили, как видели мир, что понимали под такими словами как «бог» или «духовное» и только тогда станет понятен смысл того, о чём они говорили и как понимали.

Ты заметил, что мы крутимся вокруг схожих понятий – мир человека, его личные мифы, понятийная система его языка? Дело в том, что я могу видеть себя через собственное описание и собственное переживание. И то и другое приобретает ценность тогда, когда я могу как-то этим пользоваться, что, в свою очередь, появляется со способностью рефлексии. Говоря проще, я замечаю именно то, на чём сконцентрировано моё внимание, и на что я направляю свой разум, то и начинаю понимать. Кто есть Я, я смогу понять, только овладев своим пониманием, приручив внимание, как бы взглянув на себя со стороны собственным разумом, поняв внутренний язык собственного описания мира.

Что, кажется бредом? Не тревожься. Помнишь, я предупреждал, что ты – один из актёров внутреннего театра твоей психики. Просто позволь своему внутреннему режиссёру рассмотреть каждую роль из тех, что ты сам играешь, и понаблюдай за сюжетом собственного внутреннего спектакля. Должна быть какая-то часть тебя, способная увидеть тебя самого – некоторый внутренний наблюдатель, не участвующий в большинстве процессов, как режиссёр, который никогда не выходит на сцену, но наблюдает за актёрами и создаёт спектакль.

Двигаясь в этом направлении, мы неизбежно приходим к проблеме разума и понимания. Это ещё одна беда науки – мы считаем себя существами разумными, но что есть разум, пока не поняли. Да-да, привыкни, что наукообразное объяснение ещё не есть понимание.

Что такое понимание? О, ты начал задавать правильные вопросы! Давай попробуем разобраться, опираясь на уже построенные рассуждения.

Как связан язык с разумом? Один человек говорит намёками и взглядом, и его понимают, а другой долго разъясняет, но всё равно остаётся не понят. Однажды я смотрел интервью с президентом небольшой европейской страны, он говорил правильные президентские слова, но его тело (руки и ноги) рассказывали совсем о другом. Лидер нации говорил на двух языках, не осознавая этого. Орнитолог понимает язык птиц, хотя те к нему не обращались, и все живые организмы: от насекомых и выше – понимают язык феромонов, хотя наш рассудок этого не фиксирует. То есть передача информации выходит за рамки речи, но и не выраженная словами информация вполне может считываться и пониматься. Можно ли назвать танец пчёл языком? Если да, тогда (как мы заметили ранее) всё язык, потому что всё вокруг можно считать посланием. Если нет, то придётся ограничить язык пределами разума (язык – средство подачи информации, которое позволяет информацию понять). И сразу встанет вопрос: где границы разума?

В первой половине двадцатого века всё казалось просто: ребёнок учится понимать речь, затем произносит слова вслух, потом про себя, и в результате появляется мышление как внутренний разговор с самим собой. То есть, разум приравнивался к речи – чем больше словарный запас и лучше развита логика, тем человек умнее. Набор количества знаний приводит к пониманию, а чем больше человек понимает, тем более он осознаёт себя и окружающее. Мне кажется, что это по меньшей мере глупо, потому как разум многократно превосходит возможности речи. Скорее наоборот, человек сначала что-то впускает в поле своего сознания, потом начинает это понимать, а затем уже выражает в словах или символах. Тот, кто понял что-либо, способен это назвать и объяснить, а если не понял, то повторить чужое объяснение может, а своего создать не способен.