Мария Чебан - Искренне и нежно: заметки о вере и любви

Конечно, я буду приезжать домой на каникулы, но вернуться полностью, как раньше, не смогу уже никогда. Чем дальше, тем сильнее будет чувство, что я – родной и желанный, но всё-таки гость.

Преображение 2017

Я пою на левом клиросе, состоящим из тридцати девушек. На мне, как и на других хористках, белый шарфик, белая рубашка с длинным рукавом и чёрная юбка в пол. С радостью и нежностью смотрю на однокурсниц, по которым соскучилась за лето, но пышное архиерейское богослужение воспринимаю уже не как праздник соборности, а как суетливую повинность.

Сидя на трапезе после службы, с надеждой заглядываю в телефон и улыбаюсь, видя сообщение: «Прогуляемся вечером?» Открываю заметки и начинаю писать: «Знакомы неделю, а чувство, что сотню лет:/ дивный узор немыслимых совпадений…» Про неделю я, конечно, здорово приуменьшила, ведь с нашего первого свидания прошло целых 19 дней.

Завтра меня ждёт рабочий день в музее Академии, где я буду бродить среди древних икон, писать рассказы, вспоминать вчерашнюю прогулку и думать о том, что же ждёт нас впереди.

Преображение 2018

Я регентую квартетом, отправленным в семинарский храм по просьбе его ризничного. Здесь тихо и таинственно, ведь в алтаре только один священнослужитель, а в притворе – единственный прихожанин. После службы этот прихожанин – профессор Алексей Ильич Осипов – благодарит нас за пение и приглашает к себе в гости. С неожиданной наглостью соглашаемся, за что получаем вечером шоколадки и книжки из рук автора.

Одна из хористок просит нас спеть ещё одну Литургию, и мы, не отпросившись у воспитателя, едем в храм Серафима Саровского, расположенный на территории известного завода церковной утвари в Софрино. После поездки я забегаю в Академию, где в почтовом ящике меня ждёт маленький конвертик, умещающийся на ладони. Внутри конверта – записка, о примерном содержании которой может догадаться каждый, кто когда-нибудь влюблялся. Я, крутя на пальце обручальное колечко, пишу в далёкую Молдавию, что таинственный голубь снова принёс мне бумажный кусочек радости.

Я мечтаю, чтобы мой возлюбленный оказался рядом и мы пошли гулять. Но, поскольку такого роскошного варианта нет, я возвращаюсь в комнату, беру ноутбук и пишу план книги «Семинарские зарисовки», о которой пару недель назад рассказала своему заведующему. Когда я устану от писательского труда, то возьму «Исповедь» Августина и, отправившись на скамеечку у пруда, погружусь в чтение.

Преображение 2019

Я пою третьим голосом, причём без слов. Кажется, я одна из всего храма замечаю, что язык богослужения может поменяться прямо посередине ектеньи. Батюшка, хор и прихожане, живущие в двуязычном мире, кажутся мне носителями тайного знания, и я краешком сознания грущу о своём лингвистическом кретинизме. Потом вспоминаю, что по-английски сегодняшний день называется «Transfiguration», возмущаюсь обыденно-фантастическим оттенком этого слова. И утешаюсь, что, хоть мне и довелось застрять в языковых рамках, это случилось в моём любимом «великом и могучем».

Во время службы в храме пустовато, зато на освящение винограда неожиданно появляется солидная толпа. Священник обращается к собравшимся с долгой проповедью, из которой я понимаю только русское «хорошо» и молдавское «церковь». По дороге домой, срывая молодые грецкие орехи и, конечно же, дегустируя очередное мороженое из местного магазинчика, я спрашиваю мужа, о чём была проповедь. Он пересказывает привычное церковному уху толкование Евангелия и описание праздника, но в конце неожиданно добавляет:

– … и про фальшивые доллары.

Видя мой непонимающий взгляд, поясняет:

– Люди привыкли, что в храме надо жертвовать бумажные купюры. Один (приднестровский) рубль класть вроде как мало, пять – уже много. Поэтому люди покупают за рубль игрушечный доллар и жертвуют его. Батюшка просил этого не делать.

Спрятавшись в прохладе дома от сорокаградусной жары, мы в очередной раз пересматриваем свадебные фотографии, а потом заходим на сайт Литературного института, чтобы узнать, что ближайшие 6 лет я буду его студенткой.

Преображение 2020

Я пою в хоре маленького кладбищенского храма и, хоть прихожу сюда нечасто, чувствую себя почти дома. У меня есть своя собственная табуретка и при всяком удобном случае бабушки заботливо усаживают меня, тихонько рассказывая истории о том, как пятьдесят лет назад тоже носили под сердцем новую жизнь. Храм заполнен детьми, и я с любопытством смотрю на них, представляя, как всё это будет у нас.

Придя домой, я затеваю праздничную готовку, которая завершается перед самым приездом мужа-диакона из Москвы. Скоро у него начнётся ответственный выпускной курс, но пока что мы проживаем одни из самых безмятежно-прекрасных летних каникул, наполненных фильмами, фруктами, игрой в бадминтон и нарды и, конечно же, ожиданием встречи.

Преображение 2021

Я пою «Отче наш», стоя на улице с коляской. Сын бьёт пяткой по ботику уже маленькой люльки. Над нами голубое небо, а впереди – жизнь.

Я не знаю, каким будет следующий год. Наверняка появится что-то новое, а что-то старое исчезнет навсегда. Может быть, наша семья станет больше, а может быть, меньше… Я не знаю, что будет дальше. Знаю лишь, что сегодняшний день не повторится никогда.

Поэтому я щекочу мягкую, ещё не познавшую ходьбы пяточку. Поэтому я говорю вернувшемуся из Москвы мужу очередное, но не утратившее своей сладости «люблю». Поэтому я стараюсь быть здесь и сейчас.

Должна признаться, что мне искренне нравится моё поколение. В частности, за то, что оно стремится к образованности.

– А я вот тут с Гомером познакомилась, – говорю я.

– Да, великий автор… – слышу я в ответ.

Нет-нет, у меня нет иллюзии, что образованность может уберечь человека от падений, но, по крайней мере, она свидетельствует о его борьбе с ленью, что уже кое-что значит.

Ещё больше я ценю в своих сверстниках умение признавать свои ошибки.

– А я вот тут с Гомером познакомилась, – говорю я.

– Да, прикольный мультик, – слышу я в ответ.

– Вообще-то я про древнегреческого писателя.

– Да? А такой есть?

И после изучения статьи в гугле мой собеседник легко и просто говорит: «Надо же, как интересно! А я и не знал». И это «не знал» совершенно не унижает человека, потому что всего знать невозможно, ведь так?

Да, я очень ценю образованность и умение признавать свои ошибки. Но почему-то эти два прекрасных качества имеют свойство отключаться, когда речь заходит о христианстве.

– Ну, удачи в борьбе с демонами, – говорит мне давняя знакомая, когда узнаёт, что я по-прежнему хожу в храм.

Вздыхаю и обещаю себе молчать. Краем глаза наблюдаю, как она наслаждается удачностью произнесённой фразы. Не выдерживаю и всё-таки говорю.