Олеся Стрельникова - Страх тени. Грань, за которой вы найдете свою силу

Днем я была маминой сиделкой, а ночью спала на ее кровати, свернувшись калачиком около неподвижных ног. Рядом стоял стул, чтобы я не упала. Об этом хочется говорить. С каждым рассказом я словно освобождаюсь от кошмаров тех дней. От стонов умирающего на соседней кровати ребенка. От затухающего с каждым днем взгляда молодого мужчины, которому удалили опухоль головного мозга, но он стремительно мчался в мир предков. А его жена уже не находила в себе сил улыбаться и подбадривать его и была похожа на тень. Каждое слово вытаскивает из меня кусочек безысходности, проживаемой нами в те два месяца, и мне становится легче дышать. От той боли я до сих пор не освободилась.

Но внутри поселилось и другое чувство. За всей новой жизнью, заботами и адской усталостью стало прорастать семя вины. По ночам я пряталась в больничных коридорах и в темноте продолжала выть так же, как под тем деревом – беззвучно, протяжно и полностью отдавшись этому порыву. Это была единственная возможность выпустить из себя страх. Но вина не уходила. Она врезалась с каждым днем все глубже и глубже в мое восприятие мира, в мое присутствие и в понимание того, кто я.

«А как бы все было, если бы я была другой?!» – возникали тысячи подобных вопросов.

Мы выживали в те дни. Мама пыталась справиться с безумной болью. Я искала способы найти деньги. Многие помогали нам, даже те, на кого я совсем не рассчитывала. Надо было не сломаться, хотя мы периодически были на грани.

И иногда я ломалась. Я не выдерживала. Я уходила из дома зализывать раны, а через несколько дней возвращалась еще более озлобленная и уставшая.

Рядом с мамой были ее мужчина и десятилетняя Лена (боже, я до сих пор рыдаю, когда думаю, сколько выпало на долю этого ребенка). Соседи тоже помогали, но их сочувствие из-за груза, который свалился на плечи двадцатилетней девушки, очень быстро перешло в осуждение за все ее выходки.

Я же все глубже запутывалась в замысловатых лабиринтах души. Поиски способа, как освободиться от сжирающего изнутри чувства вины, больше уводили от истины и от родных. Все темные части моей личности объявили бунт проснувшейся любви и стремительно поглощали мою душу. Я видела только один выход из состояния страха и вины за случившееся – топить все в алкоголе.

И появился еще один страх.

Страх себя.

Страх того, на что я способна.

Две операции и вердикт, что мама не будет ходить, клиническая смерть и молодой доктор, убравший простыню с маминого лица в решимости вытащить ее с того света (и вытащил ведь, а я даже не помню его имени). Моя повторная поездка к папе в Москву и опять изгнание из его жизни. Провалившаяся затея с продажей скрипки ученика великого мастера Страдивари 1715 г. За три года я прожила несколько жизней, сделала все, чтобы помочь своей семье, и уперлась в глухую непробиваемую стену в решимости поставить жирную точку в этой драме с прозаичным названием «жизнь».

В двадцать три меня опять спасли и зашили вены. Еще не сняли швы, а я уже продумывала новый план, как завершить начатое. Мама с сестрой были за тысячи километров от меня, я временно жила на кухне у какой-то бабушки и не видела ни одной причины продолжать бороться. К сжирающей вине за то, что случилось, добавились бессилие и тотальная обреченность.

Борьба с собой и уж тем более с миром стала неважной. Никто не мог помочь мне избавиться от страха и осуждения себя. Откровенно говоря, и спросить было некого. Я написала стихотворение, которое начиналось со строчек «У кого сил просить: у Бога или у Сатаны…», и закончила приготовления к важному последнему дню моей жизни. В приподнятом настроении я шла по улице, грызла зеленое яблоко и впервые за долгое время радовалась. Скоро все должно было закончиться, а значит, наступит долгожданная свобода.

– Вы верите в Бога?

– Вы мне?

– Да! Вы верите в Бога?

– Нет, конечно, – я захохотала от комичности и абсурдности вопроса.

Меня не пустили в храм без косынки, когда душа искала место для молитвы, и с этим персонажем я решила завязать навсегда.

– А вы читали Библию?

– Откуда вы знаете? Я несколько дней назад нашла ее на балконе, только ничего не понимаю. И, если честно, считаю ее дурацкой сказкой.

При других обстоятельствах я бы ни за что не продолжила этот разговор. Но когда нечего терять, можно позволить себе немного баловства. Впервые за долгое время кто-то искренне стал спрашивать о том, что со мной происходило. Я не рассказала подробности, но с последним днем решила повременить. В конце концов, несколько дней ничего не решат.

Случайная встреча с символичным яблоком в руке, в отличие от общеизвестной трагедии в райском саду, обернулась спасением для меня и моей семьи. Впервые я смогла рассказать кому-то про себя все. Я доставала самые стыдные эпизоды и раскладывала их перед людьми, ожидая, что сейчас-то они поймут, кто я, и воздушные замки рухнут. И у меня был запасной план. Но никто меня не осуждал. Казалось, я избавлялась от страха и вины, взгляд исподлобья постепенно становился открытым, а в сердце часто что-то расширялось так, что мне хотелось обнять весь мир.

После наших телефонных разговоров мама прислала книгу о вреде наркомании. Поверить в то, что я отказалась от драмы и разрушительных шагов, даже при ее вере в меня было трудно. Я же наслаждалась осознанием того, что великий Бог и Творец этого мира принимает и любит меня со всеми моими вонючими потрохами.

Новые друзья помогли найти деньги на мамину операцию. Через несколько месяцев я перевезла в Москву маму, а спустя год – и сестру. Там же я встретила самого удивительного человека в жизни – моего мужа, и у нас родился сын. Все обрело смысл, и я была почти счастлива. За исключением одного – я так и не смогла принять себя. Я принимаю себя сегодня, спустя двадцать пять лет, посвященных этому. И теперь я готова поделиться своим опытом.

Однажды я прочитала, что аналитическая психология открыла двери в преисподнюю человеческой души. Сначала Зигмунд Фрейд описал бессознательное, в котором обитают комплексы, страхи и тайные желания. А позже Юнг рассказал о «тени» – оплоте демонической энергии человека.

Теневая сторона личности включает в себя все, что мы отрицаем и подавляем, от чего бежим годами и с чем не соглашаемся. Это самые стыдные желания, идеи, недостатки, а также проявления инстинктов, которые мы привыкли считать отвратительными и аморальными. Часто мы подсознательно вытесняем и не замечаем в себе проявления этих качеств. Нам бывает очень трудно согласиться с тем, что все, что мы ненавидим и что не соответствует нашим идеалам, может притаиться в закоулках нашей же души.

Читать дальше