Олеся Стрельникова - Страх тени. Грань, за которой вы найдете свою силу

Главный редактор Анна Баганаева

Редактор Мария Панкевич

Корректор Мария Панкевич

Дизайнер обложки Константин Стрельников

Фотограф Антон Гоцуляк

© Олеся Стрельникова, 2020

© Константин Стрельников, дизайн обложки, 2020

© Антон Гоцуляк, фотографии, 2020

ISBN 978-5-0051-8574-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мы привыкли все в жизни делить.

⠀

Черное – белое.

Мое – твое.

Нравится – не нравится.

Плохое – хорошее.

⠀

А что, если можно по-другому? А вдруг можно жить в полном принятии и согласии с тем, что происходит? Даже с самым трагичным, тяжелым, несправедливым, травматичным.

Но внутренние демоны – наша тень – сопротивляются этому: ведь они питаются нашими внутренними драмами, болью, сопротивлением и разочарованиями.

Мы не обязаны чувствовать внутри полное согласие и мирить между собой разрозненные части.

Мой посыл примириться с тенью адресован исключительно тем, кто устал от внутренней борьбы и решил выйти за границы дуальности.

Мне бы хотелось сказать, что с момента, как мы принимаем решение перестать находиться во власти тени, жизнь становится безоблачной и спокойной. Но не могу, потому что это не так. Потребуется время, часто очень продолжительное, чтобы пройти в подземелье внутреннего мира и познакомиться с чудовищами, которых мы вытеснили из своей психики и сознания. И самое трудное – их придется лучше узнать и даже полюбить.

В сказке «Красавица и чудовище» больше правды, чем вымысла. Потому что если вы найдете мотив, мужество и смелость открыть двери подземелья, чудища превратятся в прекрасных принцев и принцесс. Они станут вашей силой, опорой, поддержкой и бесценным ресурсом.

Мои личные истории, как правило, вызывают много сочувствия. И это хорошо! Ведь мы люди, и нам свойственно чувствовать сопереживание и эмпатию. Но больше всего я хотела показать, что тяжелые истории, которые я проживала в своей жизни, я научилась трансформировать. Они на самом деле стали для меня топливом, благодаря которому я двигаюсь вперед.

⠀

Если бы я вернулась в точку своего рождения и смогла решать, какой сценарий жизни у меня будет, я бы не колеблясь выбрала этот. И день за днем прожила свою жизнь заново.

Очень много историй связано с моей мамой, потому что мы неразрывно соединены с нашими родителями. Мама одной из первых читала мои воспоминания и каждый раз просила прощения за то, что «стала причиной моих страданий».

Но это не так! Я и только я выбрала эту жизнь, в этом я свято убеждена. Просить прощения больше не требуется. И не только потому, что я давно работаю над тем, чтобы отпустить боль, и многое осталось позади. Да, еще не все процессы завершены, но я уверена, что иду в нужном направлении. Я испытываю в своем сердце безграничную благодарность и к своей семье, и к самой себе. Прощение нужно там, где есть вина. В моей истории ее нет. Больше нет. Но есть любовь и принятие.

Я раненая, взбалмошная, непостоянная, боязливая, обидчивая, злопамятная, требующая к себе много внимания. И если такой человек, как я, смог пройти по всем темным углам души и познакомиться с отвергнутыми частями, значит, сможет любой!

Солнце обжигало плечи, жидкую листву деревьев, стены домов. Асфальт плавился под моими шагами. Проезжавшие мимо машины отдавали глухими протяжными звуками в голове. Пот ручейками струился по вискам и телу. Я словно шла и не шла, путая реальность и мир мыслей.

– Эй, девичка, иди сюда! Будет очинь корошо! – пять или шесть голосов посылали в мою сторону набор неприличных фраз и приглашали присоединиться к чужому празднику жизни.

Я остановилась, внимательно посмотрела в их сторону и начала в истерике выплевывать в группу парней все бранные слова, которые были мне знакомы. Взгляд метался в поисках камней, которыми я могла бы их дополнительно забросать. Рисковая затея для двадцатилетней голубоглазой девушки. На улицах Самарканда подобное могло обернуться трагедией, но группа самоуверенных парней повела себя нестандартно: они просто замолчали, как будто кто-то нажал в их головах кнопку «Стоп».

Какое-то время я продолжала что-то кричать про ослов, дураков, идиотов и всех известных мне отвратительных персонажей, а потом, обессиленная, села под деревом, обхватила колени руками и тихонько завыла.

2 сентября 1992 года я впервые в жизни по-настоящему испугалась. И не эта сцена поселила во мне неведомое доселе чувство. После многочасовых поисков я нашла в больнице свою маму. Бледные губы что-то бессвязно шептали, и я понимала, что ей невыносимо больно. Врач на бегу что-то буркнул про раздробленный позвоночник, сломанные ребра и кости, сложную операцию – и умчался дальше. А я смотрела в обезумевшие от страха и физических страданий глаза мамы и не понимала, что мне нужно делать.

До этого дня ничто не могло меня напугать. Несмотря на юный возраст, я не боялась встретиться со смертью, страданиями, неизвестностью, голодом, предательством или потерями. Я несколько раз тонула, убегала с четырнадцати лет из дома, ночевала на кладбище и в подвалах, лежала в больнице в коме, выжила после насилия и избиений, была изгнана из отцовского дома. Бесстрашие было выбито виртуальными буквами на моем лбу. Казалось, что каждый день я играла с жизнью на выбывание, но меня ничто не брало.

Во всем этом безрассудстве только два человека на всей планете всегда ждали меня дома – мама и младшая сестра Лена. Я уже писала про их безграничную любовь и непостижимое принятие меня в своей книге «Сияние тени». И я уверена, что причина того, что на тот момент я все еще была жива, находилась исключительно в их безусловной вере в то, что все в итоге у нас будет хорошо.

И вот в жаркий узбекский день передо мной лежал беспомощный человек. В одно мгновение жизнь победила в нашем споре, и я решила остаться. Фактически, у меня не было выбора, я стала мамой для своей мамы и десятилетней сестры. И эта внезапно навалившаяся ответственность по-настоящему напугала меня. Было ужасно несправедливо, что кто-то смеялся, ходил, ездил, жил. А где-то лежала в невероятных страданиях родная душа, любовь к которой я вдруг ощутила с такой силой, что она сносила внутри меня остатки спеси и эгоизма.

Эти дни стали самыми трудными для нас всех. Два месяца мама провела в больнице, и все время я находилась рядом.