#Дримпэ - Философские притчи и мысли о важном

Иногда он их понимал. Иногда действительно видел сходство происходящего с рассказом про Чиполлино. Но потом приоритеты брали вверх. Принципиальность, единственная принципиальность в его системе, побеждала благоразумие, и он снова говорил себе, что малая жертва даст возможность взрасти великому. Время всё расставит на свои места. Как сейчас: никто не вспоминает преступления тирана прошлого, а помнят только величие и победы, достигнутые при нём.

Такими мыслями он часто оправдывал то, против чего на заре своей карьеры неоднократно выступал, борясь за мир и спокойствие граждан своей страны. Справедливость. Маленький мальчишка из притчи, вечно прячущийся от людей.

Её было слишком мало в этом мире, и вряд ли следовало давать ей шанс проявить себя, чтобы нарушить веру в защищённость тех, кто верен его курсу. Но иногда, его начинала охватывать внутренняя пустота за грехи, что несли его слуги, получая свои миллиардные дома от терпящего всё народа.

И тогда страх мелькал в мыслях, и ассоциативный ряд исторических событий снова рисовал в его сознании революцию и царя.

«Что будет со всей этой челядью, которая сейчас сидит и плюёт сверху вниз, считая, что так будет всегда? Что его форма правления – это тренд и народ будет терпеть?»

Устал. Расследования выскочки частенько стали вызывать в нём философский тайм-аут. Он взглянул на свои дорогие часы. Стрелка равномерно отсчитывала бег времени. Нужен преемник или нужно менять систему. Пока силы есть. Время бежит, и уже не в его пользу счёт. Но силы ещё есть, чтобы начать менять то, что стало само себя пожирать.

Вера в собственную исключительность часто приводит к тоталитаризму. Но иногда она трансформируется в убеждение: «Я лучше знаю, как лучше». Один человек никогда и ни при каких условиях не может знать, что лучше для миллионов других. Он только может заблуждаться в своих убеждениях.

Рассказ не попытка сказать слова «за» или «против». Это личное убеждение автора, что для процветания народа в нём должна жить идея, мечта.

Эта идея не должна превозносить одних над другими, не должна ломать и калечить. Она исключает принцип допустимой жертвы одним своим существованием. Она должна давать свободу и творчество людям для реализации своих возможностей. Она должна объединять и заставлять конкурировать. И она должна давать равные шансы.

Идеализированность текста не означает, что её не может быть. Но пока в головах людей сидят покорность и смиренность, пока объединение умов происходит через церковь, в которой вера одного человека внедряется в сердца и верования миллионов, эта идея никогда не появится. Потому что для её появления ограничения не нужны. Нужна лишь ответственность каждого из нас за права и свободы другого, пусть даже отличающегося от нас по цвету кожи, религии, сексуальным предпочтениям или политическим убеждениям человека. По-другому этот мир лучше не станет.

Нажав на кнопку аварийной остановки, Лена направила машину к обочине. Выключив двигатель, некоторое время сжимала руль, как бы раздумывая, что сделать дальше. Напряжённое лицо и буквально раздувающиеся ноздри, сигнализировали о высшей форме внутреннего напряжения и волнения.

Затем резким движением открыла дверь и начала спускаться с обочины в поле, раскинувшее зелёный ковёр свежих посевов во все стороны влево и вправо.

Редкие машины нарушали тишину, проезжая мимо. Только лёгкий ветер завывал в ушах, пока она бежала от машины прочь в середину поля. Немного запыхавшись, остановилась. Потом опустилась на колени, подняла голову в небо и прошептала:

– Почему? Почему?

Слово срывалось с губ всё чаще и чаще.

Сначала негромко, но, словно набираясь решимости, скидывая контроль над своими чувствами, она вкладывала в свой вопрос всё больше голоса и наконец перешла на крик.

– А-а-а-а-а! Почему!

И дикий, уже почти неразборчивый рёв вопроса растворялся в потоках ветра, свободно шелестящего весеннюю траву.

Состояние Лены было эмоциональным выплеском не на какое-то событие, резко надломившее привычный уклад жизни. Это был крик души на казавшееся несправедливым распределение счастья, везения и удачи в её жизни, по сравнению с людьми, которые, как ей казалось, ничем это счастье не заслужили. Ну или по крайней мере были ничем не лучше, чем она, а где-то даже хуже. Но у них было всё, а у неё, по сравнению с ними, ничего.

Лена ехала в деревню со встречи выпускников. Четыре класса реализованных и нереализованных амбиций встретились, чтобы посмотреть, кто чего добился за эти пятнадцать лет жизни.

Лена не сделала карьеру, не добилась успехов в бизнесе, не выросла в начальника какой-нибудь госструктуры и вообще была одной из самых скромных фигур этого юбилейного мероприятия. Но именно перед ней многие щеголяли своими успехами. Подходили, обнимали, целовали, и каждый стремился узнать: «Ну как ты, где ты?»

Всем хотелось узнать, в кого выросла самая активная и популярная девочка выпускных классов, как сложилась судьба отличницы, активистки школы во взрослой жизни. И если сначала она ещё отшучивалась, то потом поняла, что им нравится показывать, как же сильно они преуспели по сравнению с ней. Каких достигли высот и как с плохо скрываемым удовлетворением узнавали, что она не стала ни звездой экрана, ни моделью, ни журналистом.

Она никому не рассказала, что её, как мотылька на огонь, притянула судьба бандита, от которого она забеременела и осталась матерью-одиночкой, работающей простым бухгалтером. А потом был брак с ещё одним нерадивым мужчиной, чей блеск и щедрость оказались пшиком игромана, от которого ей остались куча взятых кредитов и ещё один ребёнок.

Казалось, что жизнь специально сжигала её мечты и желания, каждый год подбрасывая какие-то испытания, пока она наконец не смирилась и не сняла свою мысленную корону самой популярной девочки выпускных классов.

Единственное, что жизнь в ней не сломала, – это любовь к этой самой жизни. Природный оптимизм, который ещё в школе сделал её звёздочкой, поддерживал и не позволял падать духом даже в самые безнадёжные времена.

Понятие о честности, верности и доброте не смогли вытеснить из неё ни встречи с проходимцами «с большим любящим сердцем», ни одиночество матери, воспитывающей двух детей.

Наоборот, когда появились дети, то любовь к ним только усилили её веру в себя. Жизнь закалила и сделала несгибаемой, казалось, к любым жизненным неурядицам. Оказалось, ошиблась.