#Дримпэ - Философские притчи и мысли о важном

Деньги, стоящие за брендом, – это показатель возможностей. Люди, спокойно покупающие дорогие брендовые вещи, приобретают их, потому что они для них – просто вещи. Люди, покупающие их не как вещи, а как статус, прибавку к рейтингу и авторитету человека, являются тенью этих брендов. Они пустышки. А я не хочу, чтобы мой сын был пустышкой. Стремиться казаться тем, кто ты не есть на самом деле, – это дно развития человеческой личности.

– Но зачем мне тогда вообще нужны эти ненастоящие кроссовки? Разве не лучше купить обычные и не выделяться?

– Может быть, и лучше. Но это же подарок твоего дяди. Дарёному коню в зубы не смотрят. Я думаю, что если человек покупает подделку, то он, как и тот, кто покупает вещи ради имени, живёт не своей жизнью, а образами и мнением других людей. Но он купил наверняка не потому, что это подделка. Вряд ли он в курсе всех событий молодёжных движений. Наверняка, он купил их, потому что они ему понравились, и он был уверен, что они понравятся тебе. Только поэтому я уверен, они заслуживают того, чтобы их надеть.

Помни про Стива Джобса и Марка Цукерберга. Они изменили корпоративный стиль одежды, и теперь люди в банках носят джинсы и футболки. Тебе всего тринадцать лет, а ты уже задумался об авторитете своей жизни в школе. Если ты не хочешь надевать эти кроссовки, я смогу объяснить твоему дяде, почему нет. Но если не смотреть на бренд, то посмотри на них как на обычную обувь, подаренную моим братом. Разве подарок не достоин того, чтобы его носили?

Глаза мальчишки все ещё смотрели с отрицанием. Но насупившиеся брови и упрямая складка на подбородке разгладились.

Кроссовки реально выглядели очень крутыми и, если не принимать во внимание их небольшой изъян, были наверняка самыми модными среди тех, что носили все его сверстники в школе. Соблазн ощутить лавры тщеславия взволновал его душу.

Большинство слов отца он пропустил мимо ушей, но часть в нём осталась. Он запомнил про трусы Роналду, про то, что ничего никому не нужно доказывать, и любимую поговорку деда про льва, которую раньше никогда не понимал.

– Ладно, пап. Я их надену.

Капитуляция была неявной, но, очевидно, внутри сына всё же произошёл какой-то перелом.

На следующее утро он шёл в школу в новых кроссовках и чувствовал себя на миллион долларов. Ему самому нравилось, как он выглядит. Чтобы отец ни говорил, но одежда точно красит человека, и он чувствовал себя красавчиком в фирменных кроссовках.

Поднимаясь по лестнице в школу, он видел, как на него обратили внимание девчонки из соседнего класса, как посмотрели на его ноги и что-то сразу обсудили.

В этот момент он не думал о том, что кто-то может его засмеять или зачморить за то, что носит подделку. Это был момент триумфа. Маленького счастья, распиравшего грудь тринадцатилетнего мальчишки оттого, что он не такой, как все.

Когда он вошёл в класс, то первая парта присвистнула. После чего началось обсуждение «почём», «где прицепил» и «не подделка ли это».

Он успешно отшутился на все вопросы. Но чем настойчивее звучал вопрос о том, «натура» это или нет, тем потливее становились его ладони. Испарина покрыла спину, а улыбка уже не выглядела триумфальной и непринуждённой. Прозвенел звонок, и он с облегчением уселся за парту.

Сосредоточиться на литературе не получалось, хотя это был его любимый предмет.

Учитель ходил вдоль доски, рассказывая о глубине мысли автора, когда ему на парту кто-то бросил записку. Развернув, он прочитала: «Ты бы хоть букву фломастером нарисовал, в такой дешёвке сидишь».

«Всё-таки разглядели. Ну и ладно».

Но после звонка, оповестившего об окончании урока, весь класс сразу приступил к обсуждению его обуви. Ошибка в надписи бренда превратилась в шутку, которую соединили с его фамилией, а потом превратили в его прозвище. Наконец самый старший в классе подошёл к нему и сказал:

– После школы пообщаться надо будет. Залёт у тебя, пацанчик.

Он знал, что этим всё закончится. Уверенный голос отца, убеждённость в своих словах и правильности своего выбора остались за бортом этого мгновения. Дрожащие коленки были верным признаком, что из школы он так просто не уйдёт. Но внутренняя борьба нашла в себе сил ответить:

– Пообщаемся, если время будет. С тобой, что ли, говорить? Говори сейчас, если есть что сказать!

Впервые прорезавшаяся дерзость удивила и его самого, и того, к кому она была обращена.

– Ты чего, ботан? Смелость в туалете вдохнул?

После чего схватил его за рубашку, вытягивая из-за парты.

Уперевшись в её край, он не нашёл в себе сил дать сдачи и открыто вступить в драку. Но и не реагировать на агрессию, за которой наблюдал весь класс, тоже не мог. Поэтому резко поднялся, отталкивая обидчика от себя.

– Пусти меня, урод.

Тот не удержал равновесие и от неожиданности повалился спиной на заднюю парту. В классе все дружно начали поддакивать, чтобы началась полноценная потасовка. Достали сотовые, начали снимать.

Два тела скрутились и упали на пол, но в этот момент кто-то крикнул: «Завуч идёт!» И едва начавшаяся драка была вынуждена прекратить своё дальнейшее развитие.

– Хана тебе, ботан. После школы за всё ответишь.

– Посмотрим!

Голос не дрожал, но дыхание от борьбы было сбитым, а голос – сиплым.

Спустя два часа он стоял перед дверями школы. Там его ждали. Он это знал. Ему уже сказали. Было страшно. Хотелось куда-нибудь спрятаться, позвонить отцу, чтобы встретил. Мыслей было много, но все их прогоняло упорство. Не понятно, откуда оно взялось. Или может это было упрямство. Все наставления своего отца он забыл, включая те остаточные, что сначала помнил. Все, кроме одного. Оно и дало топливо его упрямству. «Я сам по себе. Я смогу. Я прав. Драться – значит драться. Я хожу в том, что мне нравится. Это мой подарок. И я никому ничего не должен».

С такими мыслями он открыл дверь школы и вышел на улицу.

Старик с упоением вдыхал майские ароматы, скопившиеся в распустившейся листве ранней весны. Прогуливаясь среди сквериков советских пятиэтажек, Пётр Алексеевич никуда не спешил. Его возраст скоро должен был зачеркнуть восьмёрки в десятках и открыть дорогу к финальной сотне. Он любил жизнь, спорт, рыбалку и очень хотел отметить столетие, участвуя в лёгком полумарафоне.

В данный же момент он мечтательно закрывал глаза, наслаждаясь прогулкой, запахами травы, черёмухи и сирени, опираясь на трость: ногу вывихнул на последней тренировке – споткнулся о корягу.

«Старик совсем стал», – подумал тогда про себя.

В голове приятно играла песня любимого фильма «Офицеры»: «От героев былых времён, не осталось порой имён…»