Полина Боттичелли - Художник должен быть счастливым

Папа построил необычное зимовьё. Как правило, зимовья низкие и с маленькими окошками, а наше было с высокими потолками и большими окнами. На пыльных некрашеных подоконниках всегда лежала куча дохлых слепней с радужными глазами. Ещё у дома был чердак, и мы с сестрой обожали туда лазать.

Всё необходимое папа завозил на вездеходе. А ещё как-то раз он обзавёлся ЭТЛ. Не знаю, где он её взял, но это было очень круто. Это практически танк, с гусеницами, но без дула. Я помню, мы ездили на нашей ЭТЛке за мхом на болото. Мох был нужен, чтобы конопатить щели между брёвен при строительстве дома. Наша зверь-машина могла проехать гусеницами по упавшему дереву и оставить от него кучу щепок. Пока отец кидал вилами мох в кузов, мы с сестрой прыгали из него в зелёную болотную перину. Подо мхом была вечная мерзлота. Это словосочетание казалось мне зловещим, и мне чудилось, что там обязательно живёт какая-нибудь нечисть.

Наш домик стоял на уютной опушке под горой, в глубокой тайге, 30 км от ближайшей деревни.

В каких-нибудь 20 метрах от домика шумела горная речка, в ней мы брали воду, мыли посуду и хранили скоропортящиеся продукты: банки со сметаной и сливочным маслом. Дно и берега реки покрывали кругленькие плоские камушки – песчаник. Я использовала их как мелки и рисовала камнями на камнях же. Обычно песчаник пишет светло-серым, но я находила и рыжий, и жёлтый, и тёмно-красный и чёрный. Я любила играть в зарослях ивы и курильского чая вдоль реки в одиночестве. Под камнями в воде ютились личинки веснянок – очень забавные плоские твари с большим количеством лапок. Достаёшь камень, переворачиваешь, и наблюдаешь, как личинка ползёт, энергично извиваясь всем телом.

Когда я смотрела вдаль, над рекой между сопок, мне почему-то чудился летящий большой орёл, и было какое-то странное чувство, какое-то предчувствие чего-то очень большого. Трудно описать словами детское смутное ощущение. Но почему-то я до сих пор отчётливо его помню. Будто мне предстоит разгадать какую-то большую тайну.

В паре километров от нашей опушки вверх по течению на реке есть место, которое мы называли «трёхметровая ямка». Там можно поймать большого хариуса, причём вода такая чистая, что видно, как рыба подплывает к наживке, можно рыбачить без поплавка. А ещё мы ныряли в эту ямку прямо с берега. Вода холодная, но такая красивая и прозрачная!

Если идти ещё выше по течению по тропе, начинается мраморный курумник – место, заваленное большими валунами. Я обожала прыгать с камня на камень и срывать растущую там ароматную чёрную смородину.

Обычно в деревянном доме живут мыши, а у нас в зимовье помимо мышей жила и озорничала ласка. Маленькое юркое чудо природы с зубками, острыми как бритвы.

Игрушек у нас не было, да они и не нужны в лесу – мы делали куколок из травы. Я любила делать человечков с головой из плода саранки. У саранки плод как маленький округлый зелёный бочонок. Втыкаешь в него чёрные малюсенькие камушки-глазки, а рот можно сделать из красных наростов с лишайника кладония крыночковидного. Я долго запоминала это название.

Хотя одна игрушка у нас была: наша кошка поймала и задушила крота, а папа сделал из него милое чучело. У крота мех можно гладить в любую сторону, и он послушно приглаживается.

В нескольких километрах от нашего зимовья было месторождение хрусталя. В земле то и дело можно было найти прозрачные кристаллы. Жаль, ни один не сохранился. Зато сохранился красивый крупный гранат, который я нашла в речке.

Однажды родители купили овец, 6 голов. Мы завезли их на вездеходе в тайгу и привязали на поляне пастись. С этого дня у всех встали все дела, потому что овцы ежеминутно перепутывались между собой, и приходилось по сто раз в день их распутывать. Через несколько дней мороки папа выдал решение:

– У овец всегда есть вожак стада. Мы понаблюдаем и вычислим вожака. Привяжем его, а остальные будут пастись без привязи рядом с ним.

Сказано – сделано. Вожак-овца была выявлена и привязана, остальные пять действительно не разбредались и держались возле неё. Но настал день, и, по-видимому, вожака переизбрали. Овцы ушли в тайгу, и больше мы их не видели. У нас осталась только одна, мы назвали её Бяшка.

Бяшка, являясь коллективным животным, нуждалась в компании. Её стадом стали наши мужчины-охотники: папа и его друзья.

Вот утром они отправляются проверять капканы и петли – Бяшка бодрым шагом идёт с ними по тропе. Вот мужики переходят реку в брод. Бяшка отважно следует за ними. Но в нескольких метрах от берега, где течение слишком бурное, а глубина слишком большая, Бяшка останавливается и истошно блеет, не отрываясь глядя в след охотникам.

– Твою же душу мать! – восклицают мужики, и кому-то приходится возвращаться и переносить овцу на руках.

Бяшка прошла с нами огонь и воду, а осенью мы остригли с неё шерсть. Стрижка производилась огромными портновскими ножницами, и на это ушло много времени. Когда, наконец, закончили, Бяшка из округлой мягкой милахи превратилась в синюшную лысую безрогую козу. Она тряслась от холода, и мы надели на неё телогрейку. Овца принялась щипать траву, но рукава телогрейки мешали ей ходить. Тогда мы завязали рукава у неё на спине, и зрелище было довольно забавное: она походила на каторжника на прогулке.

Из бяшкиной шерсти бабушка потом связала толстенный свитер. Такой тёплый, что зимой можно ходить в нём вместо шубы. Мы называем его «дерзиновый свитер», потому что он колючий. Сначала его носил папа, но потом он сел при стирке и стал ему маловат. Сейчас этот артефакт лежит в моей комнате в Иркутске. Когда мне было смертельно одиноко, я укутывалась в него и представляла, что это папа меня обнимает.

Как-то раз папа принёс из леса живого оленёнка. Хорошенького, просто жуть! Но нам не разрешили его трогать. Папа сказал, что он потерял маму, но, может быть, она найдёт его, и он не должен пахнуть людьми. Отец построил из веток изгородь, и оленёнок пасся за ней. Но потом он просто пропал из изгороди. Может быть, перепрыгнул, а может его утащил какой-нибудь хищник.

Вообще, в сибирской тайге немного опасных хищников. Рыси и волки нападают на людей крайне редко. Про волков отец говорил так:

– Не верьте сказкам, в которых волк глупый, а лиса умная. Волки – самые умные и хитрые звери в лесу!

Но кого стоит опасаться, так это мишку.

Про мишку папа рассказал нам смешную историю, случившуюся с его другом.

У бурятов, коренного народа Прибайкалья, забавная манера говорить по-русски. В конце предложения они интонируют вверх. Может показаться, что они говорят не утверждение, а вопрос.

Папин друг по фамилии Самойлов возвращался из тайги после охоты. Он вышел из леса затемно и поэтому поставил палатку просто в поле, неподалёку от поселения.