Баатр Егоров - Здоровый дошкольник. Интеграция физического и эстетического воспитания

Еще древнегреческие мыслители говорили о необходимости разностороннего воспитания свободного человека, которому необходимо обладать многими духовными и физическими достоинствами.

Классическую формулу античности «в здоровом теле – здоровый дух», определяющую кардинальное направление воспитания в древности, можно сформулировать и «от обратного»: «здоровое тело есть порождение здравого рассудка». Иными словами, помимо собственно физических и закаливающих упражнений, укрепляющих здоровье ребенка, система эстетического и физического воспитания должна быть ориентирована на формирование в детском сознании такого идеала, при котором ребенок сам будет стремиться к укреплению своего здоровья. Разумеется, совершенно осознанный и рациональный характер такая деятельность может приобрести лишь в более старшем возрасте, однако начало формирования мышления, сориентированного на физическое здоровье как необходимый атрибут человеческого существования, следует отнести к дошкольному периоду.

Само физическое здоровье никогда не понималось древними греками как безусловная и самодостаточная ценность, а лишь как одно из условий человеческого счастья, и как фактор, способствующий добродетели. Так, Гекатон в I книге «О добродетелях» говорит, что «неумственные добродетели», к числу которых он относит и такие качества, как здоровье и силу, лишь сосуществуют с «умственными». «В самом деле, – утверждает он, – здоровье сосуществует и способствует такой умственной добродетели, как здравомыслие, подобно тому, как свод бывает крепок, когда он умело возведен. Неумственные добродетели называются так потому, что не требуют умственного признания и встречаются даже у дурных людей, – таковы здоровье и мужество».

Физическое совершенство может быть бездуховным – в том случае, когда оно является самоцелью, не сообразуясь с эстетическими и этическими установками; эстетическое же чувство устремляет человека к физическому совершенству естественным образом и с необходимостью предполагает его как неотъемлемую часть гармонического идеала.

Иначе говоря, сам культ красоты, внедряемый в сознание ребенка продуманной системой эстетического воспитания, неизбежно требует его распространения и на область человеческого тела, диктует необходимость укрепления здоровья как одного из средств достижения гармонии телесной и духовной красоты. По-своему ту же идею выразил А. П. Чехов в своем знаменитом изречении: «В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли». В данном случае русский писатель обращается именно к античному идеалу человека, вслед за гуманистами эпохи Возрождения, И. Гете, и многими другими мыслителями.

Один из основных принципов античной эстетики и античного мира в целом был сформулирован в надписи на храме Аполлона в Дельфах: «Ничего сверх меры». Этой идее в современной терминологии более всего соответствует принцип разумной достаточности. Проиллюстрировать его можно примером из того же Диогена Лаэртского, где он рассказывает о воспитательной системе одного из знаменитых философов-киников, Диогена Синопского: «Диоген воспитывал сыновей Ксениада, обучал их кроме всех прочих наук ездить верхом, стрелять из лука, владеть пращой, метать дротики, а потом, в палестре, он велел наставнику закалять их не так, как борцов, но лишь настолько, чтобы они отличались здоровьем и румянцем».

Еще одним ярким образцом совмещения интеллектуального, эстетического и физического воспитания в Древней Греции являются так называемые гимнасии (где, как известно, помимо изучения философии, политики, литературы и т.д., дети активно занимались гимнастикой и др. физическими упражнениями) и Ликей Аристотеля, располагавшийся при одном из таких гимнасиев. Не случайно даже свои философские взгляды Аристотель и его последователи излагали не в помещении перед сидящей аудиторией, а во время прогулок по саду, окружавшему Ликей (за что представители этой школы получили наименование «перипатетиков – от гр. «перипатос» – прогулка).

Насколько важен в воспитательном процессе третий элемент формирования личности – этический – особенно отчетливо видно на «отрицательных» примерах, т.е. там, где этот аспект сознательно отвергнут.

Наиболее радикальную форму взаимосвязи эстетизма и физического совершенства в сочетании с полным отрицанием этики мы находим в философии Ницше, конкретно – в его учении о сверхчеловеке. И хотя данный пример являет собой образец перверсивного единства телесного и духовного, само стремление человека найти опору для преодоления физического недуга (Ницше, как известно, отличался крайне слабым здоровьем, что и послужило одним из факторов его обращения к идее «сверхчеловека») именно в эстетических принципах весьма показательно и также свидетельствует о тесной взаимосвязи рассматриваемых нами процессов.

Другим красноречивым примером того же рода может служить судьба японского последователя Ницше, писателя Юкио Мисимы, который, обладая крайне слабым здоровьем и хилым телосложением, уже в зрелом возрасте активно занялся физическими упражнениями именно потому, что этого требовали его эстетические и этические воззрения (Мисима пытался возродить самурайский образ жизни), и добился выдающихся спортивных результатов.

Однако и он, придя к абсолютизации силы и физического совершенства и фактически исключив из своей системы традиционные этические нормы, приходит к тем же печальным результатам, что и Ницше.

Таким образом, развитие личности ребенка можно представить как триединый процесс интеллектуально-эстетического, физического и этического развития, в котором эстетическая и этическая составляющие оказывают на физический компонент важное коррегирующее и направляющее воздействие.

В трудах передовых представителей философии и педагогики XVII – XVIII в., таких, как Руссо, Шиллер, Гете, Гельвеций, Дидро, также остро поставлен вопрос о необходимости воспитания многосторонней, гармонически развитой личности.

Жан Жак Руссо на первый план выдвигал чувственный опыт как источник познания, в связи с чем большое значение придавал сенсорному воспитанию. В своем романе «Эмиль, или о воспитании» он пишет: «Есть упражнение…, которое служит укреплению тела, совершенно не задевая рассудка: плавать, бегать, прыгать… но разве у нас только руки и ноги? Не упражняйте же только силы, упражняйте все чувства…» «Жить не значит дышать, это значит действовать; это значит пользоваться нашими органами, нашими чувствами, нашими способностями, всеми частями нас самих… Не тот человек всех больше жил, который насчитывает наибольшее число лет, а тот, который всех больше чувствовал жизнь»