Александра Прицкер - Диалоги на уровне мозга. Компетенции коуча в коммуникации лидера XXI века

Итак, стадия тревоги – это мобилизация организма, направленная на выживание. Можно сравнить её со стремительными действиями войска, атакующего крепость. Под громогласное адреналиновое «Ура!» бегут в бой все солдаты, не отвлекаясь на размышления и не чувствуя боли (мы помним про эндорфины!). Если крепость взята (опасности больше нет), стрессовая реакция заканчивается на этой стадии. Если же крепость не сдалась, то наступает следующая стадия.

2. Вторая стадия стресса – резистентность (её также называют стадией сопротивления или стабилизации)

В нейрохимическую симфонию включается эндокринное трио: гипоталамус, гипофиз и надпочечники.

Следующий абзац предназначен для тех, кто стремится проникнуть в суть событий, невзирая на обилие медицинской терминологии. Если же делать этого не хочется, то можно спокойно перепрыгнуть через него. А для самых стойких читателей сообщаем, что вторая стадия стресса происходит в такой последовательности:

– гипоталамус вырабатывает гормон кортиколиберин;

– под действием кортиколиберина гипофиз выделяет адренокортикотропный гормон (АКТГ);

– АКТГ даёт команду надпочечникам производить глюкокортикостероиды, наиболее известным и изученным из которых является кортизол (он же гидрокортизон).

Физиологически смысл этой фазы в том, чтобы перевести организм в режим наибольшей энергоэффективности. Вернувшись к метафоре взятия крепости, отметим, что вторая фаза – это подготовка войск к длительной осаде. Адреналиновый «кавалерийский наскок» больше не нужен, он расходует слишком много энергии. Во второй фазе требуется закрепиться на занятых позициях и повысить устойчивости к длительным нагрузкам.

Наиболее известный гормон второй фазы – кортизол препятствует росту мышечной массы и не позволяет израсходовать жир на животе и бёдрах: он бережёт запасы энергии на случай вероятных расходов. Этот же гормон (опять же в целях экономии) препятствует воспалительным и аллергическим реакциям, благодаря чему широко применяется в медицине. Тот же кортизол тормозит выработку гормона роста, а также понижает чувствительность клеток к половым гормонам. Оно и понятно: если жизнь под угрозой, то уже не до роста и не до размножения.

Как же гормональное трио стадии резистентности влияет на мыслительную работу?

1)Первый его участник – кортиколиберин – является стимулятором поискового поведения, то есть проявления активности без гарантированного результата. Он заставляет нас действовать в условиях неопределённости таким образом, чтобы находить решения методом проб и ошибок. Кортиколиберин работает и как гормон, и как нейромедиатор, настраивающий нейронные сети на приспособление к неизвестным обстоятельствам. Такими обстоятельствами для лабораторного животного может быть помещение в новый вольер. Поисковое поведение в этом случае подразумевает в первую очередь нахождение корма. Для человека поисковое поведение вообще весьма характерно. В качестве примера можем взять прохождение увлекательного квеста или попытку завоевать расположение незнакомого, но понравившегося человека. Постепенно мозг находит решение нетривиальной задачи, которое становится эффективным в новой ситуации.

2)Второй гормон этой цепочки – АКТГ помогает закрепить полученную информацию. Он активизирует память, способствуя переходу оперативных данных в долговременное хранилище. С точки зрения приспосабливаемости стрессовое усиление памяти вполне понятно: нужно помнить, при каких обстоятельствах возникла опасность, чтобы в следующий раз предугадать её появление. Например, если ребёнок сунул пальцы в розетку, то он наверняка запомнит сильный удар током, а также ситуацию, которая этому удару предшествовала. Поэтому есть большая вероятность, что в следующий раз он постарается больше не повторять болезненный опыт.

3)Самый широко известный участник этого трио – кортизол решающего влияния ни на поиск решений, ни на память не оказывает. Его компетенция – обмен веществ. Он, по сути, завхоз, а не директор.

3. Третья стадия стресса

Она наступает, если первые две не увенчались успехом: крепость по-прежнему не взята, а силы уже на исходе. Селье называл третью стадию стресса «истощением». Однако современные взгляды на этот процесс не столь пессимистичны. Даже в третьей стадии существуют механизмы, обеспечивающие выживание. На первый план вновь выходят эндорфины, но уже с другой целью – перевести организм в режим максимального энергосбережения. Это своеобразный физиологический наркоз, помогающий пережить то, что не удалось победить. Такая защита оправдана при реальных опасностях для жизни (например, серьёзная кровопотеря или отравление). Если мы говорим о стрессе как реакции на постоянно меняющуюся реальность, то столь драматический финал теряет всякий смысл. В нашей действительности, как правило, можно обойтись первыми двумя стадиями и получить вполне позитивные результаты в виде нового опыта и его закрепления в долговременной памяти. А затем почувствовать удовольствие от того, что реальность и ожидания вновь достигли консенсуса.

Создание умеренного стресса широко используется в обучении на симуляционных тренажёрах. Например, пилот может оттачивать навыки принятия решений в экстремальных ситуациях, находясь вне реальной опасности, в виртуальной кабине на земле. У него будет выделяться и адреналин, и кортиколиберин, и АКТГ, но до парализующего уровня стресс не дойдёт. Когда же пилот окажется в реальном самолёте, ему очень пригодятся те умения, которые он приобрёл с помощью контролируемого стресса.

Большую часть времени наш мозг действует имплицитно (вы ещё помните этот термин? Если нет, можно заглянуть в начало главы). Таким образом он выполняет свои задачи, направленные в первую очередь на выживание. Причём представления мозга о том, что для нас полезно, могут сильно расходиться с тем, что мы сами считаем важным и значимым. Например, наше сознание вряд ли одобрит, если в ответ на критику коллег у нас повышается давление, потеют ладони, а мыслительные процессы тормозятся. Однако сознательно прекратить выработку адреналина (того, который запустил стрессовую реакцию) человек пока не научился. Так можно ли договориться с собственным мозгом о том, какие реакции ему использовать? Можем ли мы перевести его в такое состояние, когда он принимает самые оптимальные решения в каждой конкретной ситуации?

Долгое время считалось, что мозг действует так же, как описанная знаменитым физиологом И. П. Павловом подопытная собака: когда ей показываешь еду, она выделяет желудочный сок. То есть просто реагирует на реальность. Сейчас благодаря развитию методов изучения мозга (а они существенно продвинулись по сравнению с теми, что были доступны Павлову!) стало понятно, что роль мозга во взаимоотношениях с реальностью совершенно иная. Вот что говорит заведующий лабораторией когнитивной психофизиологии факультета социальных наук университета Н. И. Лобачевского (Нижний Новгород), профессор С. Б. Парин: