Александр Глотов - На уровне мечты. Поэзия XXI века

Жизнь лоскутным покрывалом.
Всё частями, всё поспешно.
Там не слишком, тут навалом.
В целом собрано небрежно.

Набиралось понемногу,
От клочка к клочку копилось.
Что-то вышло, слава богу.
Как смогло, так разложилось.

Где-то броскими кусками,
Где-то серо и уныло.
Не подогнано местами,
Подбиралось так, как было.

Все клочки – то жизни вехи.
Было время, проходились.
Хоть найдутся и прорехи,
Что досадно, но случились.

И пестрит, почти готово,
Всё сумело пометиться.
Тут сошлось, там бестолково.
Так и в памяти хранится.

На рассвете под осень однажды я встану.
От тоски, от тревоги ль на сердце проснусь.
Тихо дверь отворив, грудь подставлю туману,
В зыбком сером пространстве один окажусь.

Там едва различая тропинку за клёном,
Лёгким шагом пройду, затаюсь у куста.
Растворюсь в тишине. Только капля со звоном
Упадёт на плечо с золотого листа.

От росы серебристую ветвь, точно локон,
Мягко трону рукой, с ней беззвучно сольюсь.
Мир привык видеть я часто словно из окон.
А теперь прикоснусь и ему изумлюсь.

Очертания те будут мягко размыты.
Внесена нереальность, мешаясь со сном.
Краски мутные, серым туманом покрыты.
Все предметы и тени в порядке ином.

Будто вечность сама в величавом покое.
Где слова не нужны, не живёт суета.
Мне природа безмолвно представит такое,
Обозначив на миг, как звучит пустота.

Приоткроет те принципы мира творенья,
На которых стоит он до самых вершин.
И в глубокой тиши ниспошлёт откровенья.
Осознанье реальности первопричин.

Но вот солнце взойдёт, и лучами играя,
Просияв в небесах, станет всё оживлять,
Вверх свободно скользя, светом день наполняя.
В вид привычный меня возвращая опять.

Стал сторониться несуразной суеты,
Стараясь ближе принимать обыкновенность.
В простых вещах извечной мудрости черты
Распознавать, их постигая сокровенность.

Мир, нас явивший, проявляется при том
Таким как есть, не допускающим суждений.
Лишь только то, что изначально скрыто в нём,
Недостижимое для хлипких заблуждений.

Тогда с души слетает застящий налёт
Сплошной рутинности, а призрачность понятий
Предельно ясно и отчётливо встаёт,
Сметает в море необычных восприятий.

Как будто маску снять теперь уже готов,
На старый гвоздь повесить, вовсе не смущаясь,
Что открываюсь свету, где в конце концов
С его величественной сущностью сливаюсь.

Я в старом городе, приехал по делам.
Бреду по улицам от тихого вокзала.
В них что-то близкое есть точно по чертам
Занятно созданному кистью у Шагала.

Разнесена несообразность в кривизне.
Но не нахлынут рассуждения и вздохи.
Всё объяснимо вразумительно вполне,
То есть остатки уплывающей эпохи.

Зубцы неровных крыш, нацеленные вверх,
Домов застывших покосившиеся срубы.
Пока ход времени их в целом не поверг.
Хоть не дымят уже теперь, как прежде, трубы.

Давно утерян звук телег и лошадей,
Ушли гудки шипящих прежде паровозов.
Легко сменилось что-то в облике людей.
А так всё то же, без существенных вопросов.

Кривых заборов потемневшие ряды.
Коза на привязи, хотящая свободы.
Стоят заросшие сплетённые сады.
Петух и куры важно водят хороводы.

У поворота из открытого окна
Зовут пронзительно в полёт мотивы скрипки.
Жизнь в самом деле всё же чуточку странна,
Все заключения о ней довольно зыбки.

Представьте, может эти двое впереди
Летать умеют, только тщательно скрывают,
Копя горячее волнение в груди.
Кто вам посмел сказать, что люди не летают.