Элла Кириллова - А на Парнасе туман. Поэзия XXI века

От любви
не улететь,
не скрыться!

Не журавль
она
и не синица:

На Земле
живёт она
повсюду!

Можете не верить…
А я —
буду!

Светало. Сыпались лучи.
И волны медью отливали.
На столике ночном свечи
Неяркой блики догорали.

Уже все страхи из углов
Убрались дружно восвояси,
Но отголоски странных снов
Еще витали на Парнасе,

Где строчки, полные тепла,
Одна к одной, поодиночке,
Сливались в таинство стиха,
Рождённого в тумане ночи.

И шелест волн, и лёгкий бриз
Я уловить могла спросонок,
А в глубине чащоб лесных
Совы разухался ребёнок…

Неясны помыслы, и тень
Видений радужных застыла
У занавески… И тебе
Я к завтраку накрыть спешила

Рассветный чай… А на поднос,
Где аромат травы духмяной,
Сложила стопочку стихов,
Возникших из тиши туманной.

Ну вот, уже разбиты зеркала:
Не вижу отражение своё…
Осколком я пораниться могла —
Но нет, стихи написаны «живьём»:

Когда приходят строчки, как весна
Бутонами искусно прорастает,
Есть жизнь моя – и радует она
Щебечущей предутреннею стаей!

Я чайкам прокричу: «Привет, жульё!
Что припасли, чем поживиться можно?» —
Они ответят мне: «Всё – не твоё,
Отдать умей – и многое вернётся!»

В неделе дни – сплошное разноцветье! —
Я календарь раскрашиваю свой:
Так, понедельник, словно лихолетье,
В проблемы погружает с головой…

Каким же цветом день тот обозначить? —
Я думаю, что серый подойдёт
Началу будней… Так или иначе —
Неделя от него свой счёт ведёт.

А следом вторник – с клюквенным оттенком…
Спрос и те – почему? – Ведь он хорош
В гармонии с жемчужно-серым цветом…
Пусть пахнет клюквой вторничный пирог!

Теперь – среда, недели середина:
Её раскрашу в ярко-синий цвет
Надежды на победу над рутиной…
Глядишь, и к четвергу рутины – нет:

Ведь дней рабочих два всего осталось —
А, значит, планы можно оживить…
Итак, четверг пускай зелёным станет —
Цвет зелени о жизни говорит!

А пятницу я цвета апельсина
Могу представить – ароматный день! —
С утра уже рисую я картины,
Как вечер проведу в кругу друзей!

Ну вот и долгожданная суббота —
И можно хорошенько отдохнуть,
Лежать в постели, маяться зевотой —
Пастельно-белым день тот будет пусть!

И, наконец, настало воскресенье!
Каким же день любимый может быть?! —
Быть воскресенью солнечного цвета,
Чтоб с упоением его прожить!

…И ничего, что завтра – понедельник,
И к серому оттенку вновь вернусь…
Пускай бегут неделя за неделей —
Я солнца обязательно дождусь!

Все страхи мои
улеглись
в один маленький сплин:

Я – звёздочка,
облако,
ветра единый порыв;

Я – шум,
через кроны
несущийся вниз по горам;

Я – линия берега,
ждущая ветер
в волнах…

Я Будда,
я дух,
христианская тоже, душа…

Я тёплый рассвет,
и я радуга —
после дождя…

Я мир
и улыбка,
и сердца биение – я…

Я, не торопясь,
познаю
полноту бытия:

Вокруг меня – Бог:
отражается
солнцем в росе…

Он – в небе,
Он – в птицах,
Он – в чьих-то следах на песке,

Он – в шорохе листьев,
Он – в каждом
цветном лепестке,

В молчании звёзд —
и во мне,
и, конечно, в тебе.

…Ах, с кем мужчине хорошо? —
С Прекрасной Дамой его сердца:
с той, что умом граничит с Ленцем,
с той, что не знает ничего
о физике – лишь то, что ей
давали на уроках в школе…
А девочка, с щепоткой соли
в зажатой опытом руке,
мечтала: о простом жилье,
о детском щебете – не птичьем —
о том, что утром, как обычно,
увидит краски на холсте…
Обрамлена картина-жизнь:
в ней – суета, любовь и сила…
Так бабушка, с брусочком мыла,
любовно чистила маркиз,
чтоб Пасху встретить в чистоте —
и Чистым четвергом, как тайной
великой в радости пасхальной
смысл находила… И семье
дарила чистую любовь —
клала в кулич щепотку соли
для вкуса полного… А в школе
урок продолжился – и вновь
учила девочка стихи,
решала суффиксы-задачи.
…А жизнь готовила иначе
заквашенные пироги.

Сейчас струна натянется до стона —
И я её потрогать не решусь…

Но я дождусь у храма перезвона
И, поклонившись, Богу помолюсь:

Какие струны рассекают воздух?
Какой из звуков за душу возьмёт? —

Тот, что смятенье донесёт ко звёздам:
– Ответьте, где душа моя живёт?

Я встретила Золушку в храме:
Глаза её тихо сияли,
А губы кафизму шептали, —
Румянец алел на щеках.

Она у иконы молилась:
Вздыхала и ровно крестилась —
И верным движением смело
Своё осеняла чело.

Я ею в душе любовалась:
Как Золушка верить старалась!..
А стан её – девичий, тонкий —
Пронизан был светом любви.