Олег Буяльский - Преодоление времени. Эпизод 1. Классическая механика четвертого измерения

© Олег Буяльский, 2018

ISBN 978-5-4493-9982-3 (т. 1)

ISBN 978-5-4493-9983-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Жизнь состоит из строительных кирпичей парадоксов, один из которых – нет времени задуматься о времени.

Обстоятельства давят: работа, семья, дети, хобби и неосуществимые желания, которые мутным туманом клубятся внутри или осаживаются на дно души тяжелым глиняным осадком.

Этот осадок заваливает окна нижних этажей сознания так же, как «культурный слой» закапывает по пояс в землю окна первых этажей старых зданий в центре Санкт-Петербурга.

Поэтому англосаксы назвали первый этаж «земляным» – «ground floor»?

А французы более ориентированы на цивилизацию? Ведь их первый этаж – rez-de-chaussée, в звучании которого явно угадывается «шоссе» с его асфальтом и выхлопными газами автомобилей.

Гости Северной столицы удивляются и недоумевают. Из-под асфальта современности выглядывает половинка окна, бывшего когда-то на первом этаже. Чтобы войти вовнутрь, – надо спуститься по ступенькам вниз.

«Faut-il se perdre pour se trouver?» – спрашивает реклама «Люфтганзы», что висит на здании торгового центра «Четыре сезона» в парижском деловом районе La Defense. – «Надо ли потеряться, чтобы найти себя?»

Понятно, что летчики, и бизнесмены авиаперевозок не задают риторические вопросы просто так.

«Состояние полета меняет все!» – вот их ответ, на который они намекают большими неоновыми буквами.

– Как это могло произойти? – спрашивает озадаченный турист в Петербурге. – О чем думали строители прошлого? Неужели нельзя было построить нормально, чтобы окна были над землей.

– Культурный слой, – отвечают знатоки. – Века истории оставляют за собой кучи мусора. Осадки, пыль дорог, фантики от конфет, – и корка земли поднимается, как тесто на дрожжах. Первым этажам всегда не везет. Культурный слой заваливает их в первую очередь. Постепенно культурных отложений становится так много, что из-за них уже не рассмотреть «ткань настоящего». Красота во взгляде, но взгляду мало что видно. Мешает глина истории. Чтобы что-то увидеть, надо подниматься этажом выше. Чтобы решить проблему, надо изменить точку обзора. Чтобы понять, как и что «здесь и сейчас», – надо перейти в другую систему координат.

– Ой ли!? – говорит сомневающийся. – Как-то подозрительно… Неужели предки оставили после себя столько мусора.

– Тьма веков непроницаема, – говорят знатоки. – Прошлое еще менее предсказуемо, чем будущее.

– Как это так?

– Это все из-за квантовой неопределенности. Волны вероятностей накладываются друг на друга и показывают интерференционную картинку возможностей. Так происходит до того самого момента, когда мы делаем выбор. Картинка штрих-кода наловившихся друг на друга волн – превращается в мишень, которую дырявят фотоны света, превратившись, вдруг, из волны в жесткие безжалостные частички реальности.

Присутствие экспериментатора влияет на результат эксперимента. Акт измерения следует за актом выбора. Измеряя, мы уже во многом знаем, что увидим. Красота – во взгляде. Музыка – в слухе. Чтобы родился один сценарий, все другие должны умереть. Боливар быстро выдыхается, он не может нести всех сразу.

«Bolivar, he’s plenty tired, and he can’t carry double», – спокойно констатирует герой рассказа О. Генри «Дороги, которые мы выбираем». – «Боливар устал, он не выдержит двоих».

Герой рассказа столкнулся с непростым выбором между дружбой, выгодой и жизнью.

– Какой ужасный выбор! Неужели невозможно его избежать?

– В теории – все возможно. В 1959 году Хью Эверетт встретился в Копенгагене с Нильсом Бором 2 2 Нильс Бор считается отцом квантовой механики. .

Физики – тоже люди. Собрались на вечеринку, выпили, закусили.

Что пили – история умалчивает, но после этой встречи Эверетт придумал теорию ветвящихся вселенных.

Каждая возможность осуществляется. Если не в этом мире, то в каком-то другом. Правда вселенных получается очень много, – столько, что и не сосчитать.

Das ist fantastisch!

Но звучит как-то нереально… Множественные вселенные, все возможности осуществляются… Просто Вадим Зеланд какой-то и «Трансферинг реальности».

«Все эти „практики“ пишутся теми, у кого и так все есть», – говорят скептики и мизантропы. – «Деньги к деньгам. А кто был никем, то ни хрена иметь не будет».

Другие физики отнеслись к идеям ветвящихся вселенных скептически, включая и самого Бора.

Не найдя признания своих идей, Эверетт покинул физику и занялся консультированием бизнеса в области математических методов оптимизации. Заработал на этом много денег.

Красота во взгляде, музыка – в слухе.

А что делать простому человеку?

В Питере, например, не сидят сложа руки, а делают из заваленных культурным слоем окон, – входы в магазины и кафе. А для лучшего обзора из других «заземленных» окон – копают приямки .

Питер – особый город, местные жители которого склонны к философическому осмыслению реальности. Злые языки говорят, что это из-за болотных испарений. «Нева» – по-фински – «болото».

Освальд Шпенглер в «Закате Европы» противопоставляет «крестьянина» Достоевского – «революционеру» Толстому. Достоевский «по Шпенглеру» – выразитель зарождающейся русско-сибирской цивилизации, магической по своей природе, а Толстой – «западник», наследник Петра Первого, продолжатель индивидуализма доктора Фауста и предтеча большевиков.

Не обошлось без парадоксов. Если для Шпенглера Толстой – западник, то для нас автор «Войны и мира» однозначно ассоциируется с «матушкой – Москвой – золотой – головой». Кое-кто до сих пор в шутку называет Москву «большой деревней», а сюжет «Преступления и наказания» – возможен только в декорациях Петербурга, о котором Шпенглер пишет, как о дымке, которая, кажется, вот-вот и – «уйдет с лица земли с туманом».

– Такое отношение не удивительно, – скажет кто-то. – Люди всегда завидовали чужому успеху, все необычное вызывает отторжение или осуждение. Если кто-то не похож на нас, то это – подозрительно, и не может быть объяснено иначе, как действием злобных сил.

– Может быть так и есть. Одно несомненно: приямок полу закопанного окна – это материальное воплощение идеи Платона о том, что человек живет как бы в пещере. В глубине пещеры горит огонь. Человек видит тени, которые люди, события и вещи отбрасывают на стену. Приямок – это маленькая пещера.