С. Четвертаков - Совесть в психологии Маслчет

Точно так же, у самого Энтони Гидденса в его «Социологии» [Гидденс Э., 2005, с. 602] власть определена без учета ресурсов, но со значимым пояснением «от того, какой властью обладают индивиды и группы, зависит возможность реализации их интересов на практике». Читатель должен догадываться, что размер власти Индивида, а так же его социальная позиция и статус – определяются его ресурсами и ничем иным. Чтобы «реализовать свои интересы на практике», необходимо бороться за ресурсы: только тогда может возникать власть. И последнюю в психологии мы ежедневно видим как уважение – способность влиять на людей и позже определять их поведение, командовать ими.

Так уважение оказывается психологическим синонимом власти, а уж заключается она в подчинении раба хозяину, в покупке билета на концерт (власть искусства), в исполнении закона, приказа на работе или указания учителя школьнику – это варианты.

И верно, в патриархальных системах, например, в общине, если вы знаете, что вас уважают, то уверены: в случае вашей просьбы, или намека уважающий вам поможет, то есть отдаст часть своего ресурса или сил и времени (тоже ресурс). Но в прошлом основания любви или подчинения от страха почти всегда для уважаемого властителя просто неразличимы. Они для него не значимы . Более того, если все уважают величину сакральную, то «свое мнение иметь» – это выступать против общего мнения – и это страшно. В социологии позже мы покажем, что система верований имеет свои вполне реальные опытные основания (то есть практически полезные причины) «безальтернативности». И это исключает (и вполне обосновано именно на вере) всякие сомнения в порядке и выступления против большинства. Но это положение важно в системе базовых потребностей (любых).

Что же означает ошибка ценностного подхода в социальной науке, ошибка тщательного покрова важнейшей темы (властного) взаимодействия людей? Что означает снять такой покров в текущей науке?

Результат будет, как в сказке Андерсена о «Новом платье короля». Читатель станет мальчиком, которому не ясно, на чем и как построена власть, где лежит знаменитая Кащеева игла? А сама Наука превращается в того самого короля. Её ценности (за них в революциях сражались миллионы европейцев) она пока объяснить толком не может, но знает, что остальное хуже. Её научных одежд недостаточно, хотя все и было «нажито непосильным трудом» самого общества. И тогда общество беззащитно – веры уже нет, а наука ещё не вполне уверена. Например, обыватель не понимает, что важно и что не нет при выборе власти, предоставлении ей ресурсов и полномочий.

Только после выявления феномена уважения на новой ресурсной базе становится актуальным вопрос о самоуважении . Если феномен уважения обнаружен как реакция нашей социальной среды на наши наличные ресурсы и наши способности производить ресурсы и потому как реакции и ожидания, направленные на нас, то ЧТО ТОГДА означает самоуважение? Зачем оно отдельно, а если отдельно, то чем отлично?

В ходе анализа нескольких фраз Маслоу выявилось следующее. Он понимал самоуважение как собственную оценку мнения уважаемого об отношении к нему уважающих. То есть автор приравнял фактическое уважение индивида окружающими к собственному пониманию (признанию) этого факта уважаемым. И это ничтожно мало и почти тавтология.

В этом есть и проблема понимания уважения в английском смысле. У Маслоу уважение представлено понятием esteem – оценка (что всегда означало именно уважение), есть еще и более поздний синоним «respect». В 1940-е годы в США, а позже в социологии и в обществе, понятие самоуважения утратило смысл самоконтроля за своим моральным поведением и было перехвачено практиками рыночного анализа среды для определения своего места и значимости в ней – вполне рыночный вариант [Dillon R. 2003].

Знание о среде в режиме «исследую и знаю сам о своем рейтинге» – есть результат поиска информации, но никак не сама потребность – это, скорее, мотивация к сбору информации и сам такой сбор. Он может производиться службой безопасности, как и рейтингов бизнеса, опросов общественного мнения. Это технический сбор нашего (или любого) уважения-спроса как ресурса. Здесь нет ни слова об оценке собственного поведения уважаемого – «за что уважаемый уважает себя». То же самое есть сравнение себя с успехами окружающих – все это метод анализа того, за что вас могут уважать в принципе или за что вы можете себя уважать, если вас не уважают (то есть о вас ещё не знают того, что вы знаете о себе и о своих ошибках сами). Сознательное поведение (и сбор информации в обществе о себе) не есть потребность (напряжение подсознания).

Можно даже предполагать, что новое поколение (включая и часть исследователей) вообще не понимает, что значит оценивать себя изнутри безотносительно к мнению окружающих. А подсчет поставленных лайков в сети – это понятно всякому торговцу как потенциал покупателей. Потому не зазорно просить друзей поставить лайк «по дружбе». Точно так же думает и записной политик. Более древнее и до сих пор еще важное во многих обществах «уважение» представлено сказкой Милна, где сказочный Пятачок из «Все-все-все и Винни-Пух» думает о Слонопотаме: «любит ли он поросят или нет? И КАК он их любит?». Не так ли любит порой и продавец покупателей?

Потому в 2008—2011 гг. в «Реконструкции…» нам пришлось отметить: «сложно предположить, что Маслоу обдумывал самоуважение как потребность в его смысле, т. е. оценивал подсознательный характер самоуважения» [Четвертаков С. А. 2011a, с. 222].

В то время (2008—2011) после подробного анализа нам пришлось сделать вывод, что самоуважение – это ситуация внутреннего диссонанса в результате сличения своего прошлого поведения и соответствия его некоей внутренней социальной норме.

Почему у автора возникло такое мнение? Возможно, в подсознании от старой литературы и воспоминаний родителей об образовании и поведении где-то в памяти всплыло представление, что для ребенка в небедной семье в начале 20-го века считалось нормальным вести личный дневник, отчитываться перед собой о своих мыслях, чувствах и поведении. Вспомнилось и о еженедельной исповеди в церкви, по крайней мере, у католиков и протестантов. Смысл самоуважения лег в память как отчет за собственное поведения. Это тема становления собственного Я-сознания, которое контролирует поведение. Вот почему на тот момент, когда в возрасте автор этих строк натолкнулся на понятие «самоуважение» – он знал и понимал смысл так, как помнил, и потому не обратился к определениям в современной социологии (теперь в России чисто переписанной в своих основах с западной). И надо напомнить, что в советское время ни темы уважения, ни самоуважения, ни совести, кстати, как и темы страха 4 4 Их никогда не было в системах классификации книжных рубрик УДК и ББК. И так дело обстоит до сих пор. , он бы обнаружить не смог. Исключениями были разделы «буржуазной философии», «свободы совести» (выбора религии) и «реакционного» идеализма.