Владимир Рудерман - Рецепторы души. Сборник стихотворений

И всё во благо, только наночеловек
Невидим и никем не замечаем.
И из здоровых разум делает калек,
Когда рассвет мы за компьютером встречаем.

Нам не угнаться, мы себя не бережём,
И друг на друга мы становимся похожи.
Уже возврата к прошлому не ждём,
Хоть виртуальный друг уж не тревожит тоже.

Зачем всё это, если нет там нас?
Мы книги лишь по фильмам обсуждаем.
Ругаем всех за это каждый раз
И ничего по сути не меняем.

Но что поделать, раз уж так живём —
Как все, а значит, правильно всё это.
Лишь насладившись, после всё поймём,
Уйдя в себя из мира интернета.

А мужичок набрал бокал пивка,
Немного воблы, огурец солёный.
Во мне приметил чужака издалека,
Как будто в баре лишь один я некрещёный.
Подсел с улыбкой завсегдатая бесед,
Раскрепощенного глотком пенистой воли.
За ним тянулся запах сигарет,
И отпечаток на лице душевной боли.
А мне до поезда ещё один бокал.
Ему – домой две остановки на трамвае.
Всё про себя мне сразу рассказал.
Ему кивал я, не перебивая.
«А велика Россия, всё не украдем,
Оставим красть тем, кто придёт за нами.
Пока крадём, мы всё-таки живём,
Войдя в историю великими ворами.
А правде надоела нищета,
Болезни, запахи, нытьё и угасанье.
Ее влечёт успех и красота
В зеленом шарме миросозерцанья.
Кто плачет горько о судьбе своей,
Смотря футбол под пиво на диване,
С обрюзгшим пузом эротических идей,
Тому менять судьбу не по карману».
Он говорил и отпивал чуть-чуть
Ударил в грудь себя, клянясь и споря…
Его души давно понял я суть,
В приливах радости, сомнения и горя.
Меня пытался в чём-то убедить,
Ища виновных в жизни отрешенной.
Вопрос поставил: «Жить или не пить?!»
И что забыл я здесь, «такой учёный»?
Потом стал говорить про крупный счёт —
Не в банке, а на поле стадиона.
И что к деньгам ведёт удача и расчёт,
А не листок престижного диплома.
Я больше слушал, меньше говорил,
Такой подход приводит к уваженью.
Он темы важные, конечно, приоткрыл,
Но я здесь гость, и я не склонен к их решенью.
Допив бокал, ему я пожелал,
Чтобы слова его, да Богу в уши,
И чтоб сбылось всё то, о чём мечтал,
С его родной шестою частью суши.

От благ земных мы ближе к Господу не будем.
Они лишь отдаляют встречу с ним.
Так трудно сдерживать себя, мы просто люди,
И редко отдаёмся ценностям иным.

Легко сказать и трудно отказаться.
Нам вечно мало, ждём беды и копим впрок.
Уж сколько раз пытались зарекаться —
И снова тянем, словно жить нам новый срок.

И если б лишь своё, а то чужое…
Хотя, порой, никак не разобрать.
И как принять решенье непростое:
«Быть иль не быть» созвучно «брать или не брать».

Нас цепь связала и никак не отпускает.
Нет сил, желания и воли всё менять.
Сегодня кто-то за лояльность нас прощает,
Чтоб завтра цепи разомкнуть и всё отнять.

Наверно, этого нам в детстве не хватало.
Из бедности до старости транзит.
Уже есть все, а алчность шепчет: «Мало»!
Кто виноват, что плохо всё лежит?!

Мы у себя себя воруем понемногу.
Себя не жалко, так за что иных жалеть?
Украл батон – найдёшь в тюрьму дорогу,
А миллион – поедешь в Сочи кости греть.

Как мелочно судить лишь нас за это,
Всё понимая, но давая сроку ход,
Народный гнев так и остался без ответа;
Процент повысит тот, кто вслед за мной придёт.

Когда нам всё дадут – мы не дождёмся.
И с детства жизнь учила только брать.
Ползя наверх, однажды мы сорвёмся
Туда, где все: не жить – существовать.

Когда всё исчисляется деньгами,
Рискуешь сам валютой грешной стать.
И, поменяв события местами,
Мечтать, когда и как себя продать.
Всё, что даём, зависит от настроя.
Его мы ждём, как дождь в июльский зной,
Работая в три смены головою.
Не добавляет чашка кофе нам покой.
Есть лишь предел, а дальше – перегрузка.
То, что не с нами, не приходит в жизни вновь.
Себя вжимаем в график жизни заскорузлый.
Янтарь застывший не волнует нашу кровь.
Всё включено за долгое терпенье.
Украдкой ищем то, что лучше, с кем теплей,
Крадём минуты и теряем направленье,
Рискуя высушить всё тело до костей.
А можно заглушить и не пытаться,
И не надеяться себя вновь обмануть,
Не видя разницы, где дать, а где отдаться,
Устав искать всё то, что не вернуть.

Непрошеные гости жизни этой
Зайдут внезапно через чёрный ход.
И не звенит бумажник уж монетой,
Всё больше шелест стершихся банкнот.

И разливается вино в стакан бумажный,
Разбито загодя всё старое стекло.
За что мы пьём, уже сейчас не важно.
Раз пьём – живём, хоть в этом повезло.

И дальше те, кто так и не вернулся.
Как трудно ждать кого-то – вопреки…
От зимней спячки я давно уже проснулся,
Плывя беспечно по течению реки.

Подъезда запах убивает возбужденье
И грязь под окнами, осколки фонаря.
В реальность вкатывают наши наважденья,
А наши страхи вл и лись в сущность бытия.

За деньги радости, бесплатны лишь утраты.
Не допиваем утром кофе, ночью чай.
То белый снег, то чёрные квадраты,
То красный след укажет нам дорогу в рай.

И всё на глаз аптекарь подсчитает,
И выдаст смесь от вспыхнувшей тоски.
Чем больше прожито, тем меньше нам хватает,
И всё сильней сжимает прошлое в тиски.

Сегодня так, а завтра всё иначе.
Прорвётся день и вытеснит печаль,
А тот, кто без причины только плачет —
Пусть продолжает, мне его не жаль.

Посадили в тюрьму за растрату.
Слишком много в карман опустил.
Недодал, кому надо, откаты,
И не с тем водку в праздники пил.
Посадили, пример в назиданье.
Под компанию глупо попал,
Отрицал, ожидал оправданья,
А теперь: ватник, шапка, вокзал.
Посадили, со зла по указу,
Лишь бы места хватило для всех.
Легче вылечить трижды проказу,
Чем изгнать из себя этот грех.
Посадили, конечно, за дело.
Наступает начало конца.
За три года казна опустела,
Уменьшая округлость лица.
Посадили, напрасные склоки.
Я другим в этой жизни не стал.
Сели б все на реальные сроки,
Если б я обо всём рассказал.
Посадили – и сразу забыли,
Бизнес мой поделив меж собой.
Хорошо, что хоть так, не убили:
Шею в п е тлю – на вечный покой.
Посадили – и нет возражений.
Завтра в дверь постучат не ко мне.
Беспробудье кухонных суждений
О врагах, что внутри и извне.
Посадили, не нужно прощенья,
Я свободен за грозной стеной.
В нашей совести будет спасенье,
Пусть она и не в доле со мной.