Дмитрий Леонтьев - Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности

Структура собственной личности, задаваемая устойчивой иерархией отношений субъекта с миром, может проецироваться в сознание непосредственно – в форме самосознания, образа Я, – либо более опосредованно – в форме структур мировоззрения, которые также выполняют функцию самосознания субъекта, однако самосознания не изолированного индивида, а представителя человечества как родовой общности ( Иванов , 1986). Под мировоззрением мы понимаем составную часть индивидуального образа мира, содержащую представления о наиболее общих свойствах, связях и закономерностях, присущих предметам и явлениям действительности, их взаимоотношениям, а также человеческой деятельности и взаимоотношениям людей. В мировоззренческих идеях «выражается квинтэссенция общественно-исторического опыта определенного социального объекта как его резюме о строении всего миропорядка» ( Иванов , 1986, с. 73).

Мировоззрение личности удобно изучать как проекцию ее глубинной смысловой структуры по двум причинам. Во-первых, мировоззрение представляет собой форму синтеза, взаимопроникновения объективной истинности и субъективного ее осмысления, оно пропитано смыслом, воспроизводит явления действительности прежде всего в их не объективных, а смысловых связях ( Иванов, 1986; Козловский, 1986 и др.). «В мировоззрении ценности и идеалы представляют собой не только высоко значимое для субъекта содержание: они вбирают в себя всю проблемность бытия конкретной личности» (Анциферова, 1991, с. 32). Во-вторых, отличительной чертой мировоззрения является его претензия «выражать общечеловеческую точку зрения и позицию. Это значит, что в важнейших смысложизненных (а стало быть, и мировоззренческих вопросах) любой… субъект мировоззрения склонен обосновывать свою позицию как всеобщее требование, вытекающие из сущности человека или мирового порядка вещей» ( Иванов, 1986, с. 69). Благодаря этой особенности мировоззрения, мы вправе ожидать, что его содержание будет в меньшей степени подвержено искажающему влиянию психологических защит, чем содержание ^-концепции, поскольку защита обеспечивается самой формой, которую те или иные смысловые ориентации приобретают, формулируясь как мировоззренческие постулаты.

Исходя из этих соображений, мы разработали экспериментальную методику предельных смыслов (МПС), направленную на качественный анализ смысловой структуры мировоззрения (см. ниже раздел 4.5.). С помощью этой методики нам удалось эксплицировать в виде графов смысловые структуры мировоззренческих представлений о предельных основаниях человеческих действий. Анализ этой структуры позволяет дать развернутую качественную характеристику некоторых сторон мировоззрения личности и наглядно свидетельствует о структурном членении мировоззрения на единицы, легко интерпретируемые как в большей или меньшей степени пересекающиеся между собой ДСС. Результаты исследований, проведенных с помощью методики предельных смыслов, позволяют говорить о психологической реальности ДСС-С.

Вернемся теперь к ДСС-Д. Из положения о том, что смысловая регуляция конкретной деятельности строится по принципу функциональной системы, следует, что каждая отдельная смысловая структура, включенная в ДСС регуляции конкретной деятельности, будет подчиняться закономерностям взаимосодействия структурных элементов для достижения конечного результата. Иными словами, эффект каждого элемента будет определяться его местом в целостной системе и при изменении этого места регуляторное воздействие одного и того же элемента может становиться иным. Это положение мы можем сформулировать как принцип зависимости регуляторного воздействия смысловой структуры от ее места в функциональной ДСС регуляции деятельности.

Указанную зависимость удалось продемонстрировать в эксперименте, результаты которого позволяют нам говорить о психологической реальности ДСС-Д. Мы поставили перед собой задачу продемонстрировать экспериментально действие механизма стабилизации деятельности по отношению к внешним и внутренним барьерам и вместе с тем показать системный характер подобных регуляторных процессов, т. е. зависимость их эффекта от общей динамики деятельности, ее мотива, условий и изменяющегося по ходу деятельности смысла для субъекта отдельных действий и операций.

В качестве материала для исследования мы избрали хорошо известные феномены перцептивной защиты (ПЗ) и перцептивной бдительности (ПБ). Их изучение началось в конце 1940-х годов, когда в серии экспериментов, поставленных Дж. Брунером, Л.Постманом и Е.Мак-Гиннисом, были выявлены факты повышения или понижения порогов восприятия стимулов, отличавшихся особой эмоциогенностью (например, непечатные слова) или связанных с личностными ценностями испытуемых ( Рейковский , 1979; Соколова, 1976; Костандов, 1977; Brown, 1961). Далее история изучения этих феноменов делится на два периода. Первый – 1950-е годы – был связан с многочисленными попытками объяснить ПЗ и ПБ каким-либо общим механизмом (Brown, 1961). Второй период – с начала 1960-х годов – ознаменован бурным ростом исследований механизмов переработки информации человеком. Полученные в это время результаты заставили отказаться от понимания восприятия как единого нерасчленимого процесса, а также от представлений об общем механизме, лежащем в основе феноменов ПЗ и ПБ. «Нет единого механизма, всецело обусловливающего защитную избирательность восприятия; более того, обозначение ярлыком ПЗ/ПБ любого конкретного механизма селекции является, в конечном счете, вопросом терминологии» ( Erdelyi, 1974, с. 15). За явления ПЗ и ПБ были признаны ответственными различные механизмы на разных этапах процесса переработки перцептивной информации, и сама проблематика ПЗ и ПБ растворилась в проблематике когнитивной психологии.

Отметим две методологические особенности, характеризующие исследования ПЗ и ПБ в те годы. Во-первых, предметом рассмотрения являлись, за редким исключением, фоновые эффекты ПЗ и ПБ, т. е. регулирующие инстанции локализовались вне той деятельности, в рамках которой фиксировались соответствующие эффекты. Во-вторых, в качестве эмпирических эффектов ПЗ и ПБ в большинстве исследований рассматривалось изменение порогов, хотя затруднение или, наоборот, облегчение презентации того или иного стимула на осознаваемом уровне может, очевидно, проявляться не только в флюктуациях порогов (отвлекаясь от вопроса о том, какие микро-структурные механизмы лежат за фактами изменения порогов). Оба эти обстоятельства делают традиционные исследования ПЗ и ПБ малопригодными для решения нашей задачи.