Дона Маркова - Коллективный разум. Как извлечь максимум из интеллектуального разнообразия, которое вас окружает

Выучив это упражнение, я поразилась тому, какими яркими и осознанными стали мои ощущения. До этого меня учили избегать подобных переживаний любой ценой. Всем ведь нравится комфорт, неизменность и привычность ситуаций. Так и я жила в глухом ящике привычного мышления, пока не открыла для себя это простое упражнение. Я вдруг поняла, что в непривычной позиции я чувствую себя спокойнее, потому что увеличивается осознанность движений: в случае чего мои руки среагируют быстрее. А как показалось вам? Используйте эту практику каждый раз, когда вам предстоит рискнуть и попробовать что-то новое.

На одном острове обезьяны, жившие на деревьях вокруг деревни, начали досаждать ее жителям, разоряя сады. Мудрый старейшина соорудил небольшую клетку из бамбука и положил внутрь банан, а затем повесил клетку на стену своей хижины. В тот же день к клетке пробралась обезьяна и, просунув лапу между бамбуковыми прутьями, схватила банан. Когда обезьяна попыталась вытащить лапу, у нее не вышло: зажатый в пальцах банан не давал лапе пройти между частыми прутьями клетки. Тем не менее обезьяна по-прежнему не выпускала свою добычу, и, когда старейшина подошел вечером к клетке, обезьяна все еще сидела там. Она давно могла выпустить банан и убежать, но ради добычи была готова пожертвовать даже свободой.

Многие из нас ведут себя как эта обезьяна. Нечто нас завораживает, мы хватаем это и не можем отпустить, даже когда на кону оказывается наша свобода. Чаще всего мы попадаем в ловушку привычек мышления – историй о себе и собственных возможностях, которые мы сами себе постоянно рассказываем.

Мой отец никогда не говорил мне: «Я люблю тебя», хотя он много чего мне рассказывал. Мать собирала газетные статьи, авторы которых восхищенно описывали его путь от уличного задиры до главы одной из крупнейших корпораций Чикаго. Он часто жалел, что у него нет сына, которому он мог бы передать свои знания и умения. Однако кое-чего мой отец не умел, и этого недостатка он очень стыдился и хранил его в тайне. Каждый день после школы я шла к нему на работу: я входила в огромное здание, поднималась к нему в кабинет и, оставляя следы на шикарном бордовом ковре, плюхалась в необъятное кожаное кресло, стоявшее напротив его стола из красного дерева. Перед ним неизменно лежала кипа документов, прижатых стеклянным пресс-папье с эмблемой компании, и катушечный магнитофон. И день за днем я ставила магнитофон на запись и принималась зачитывать вслух все документы. Закончив, я приподнимала лежащий на столе черно-зеленый журнал и забирала четверть доллара, которых как раз хватало на то, чтобы купить самое вкусное мороженое с орехами, карамелью и ягодным сиропом. Никто, кроме нас двоих, не знал об этом таинственном ритуале. Никто так никогда и не узнал, что отец совсем не умел читать.

В течение тех десяти лет, что мне приходилось выполнять эту работу, мы с отцом много разговаривали, и наши беседы становились более глубокими и личными – мы стали партнерами в мышлении. Ему нравилось отвечать на мои вопросы, а мне хотелось узнать, как ему удается каждый день вдохновлять стольких людей на то, чтобы с радостью делать свое дело. Он объяснял мне, что самое важное качество лидера – умение увидеть и понять, чем ценен каждый конкретный человек, какой уникальный вклад он может внести в общее дело. Я пишу эти строки, а в голове звучит его голос: «Запомни этот секрет, Дона: не капитал притягивает таланты, а таланты притягивают капитал».

Я знала, что мой отец был по-своему очень умен. Пытаясь понять, почему он – спокойно руководящий тысячей человек и умеющий видеть дар каждого из них – не способен прочитать ни строчки, я поставила себе цель: в первую очередь я должна понять, как работает его ум.

Дело в том, что у разных людей разные «режимы функционирования», и именно эта мысль стала основой всей моей работы за последние полвека. Все началось в 1970-е годы, когда после учебы я работала в гарлемской школе с классом из сорока детей, которых считали неполноценными и необучаемыми. Я их обожала. И по поводу каждого гадала, какие в нем скрыты возможности.

Позже в Нью-Йоркском университете я познакомилась с долговязым ученым по имени Э. Рой Джон, который анализировал данные электроэнцефалограмм на фоне наиболее общих психических процессов. Он стал одним из основателей нейрометрики – науки, в рамках которой с помощью ЭЭГ анализируется все, что происходит с мозгом в процессе мышления. В то время я пыталась найти для своих учеников наилучший метод чтения. Нескольких ребят я привела к нему в лабораторию для участия в эксперименте. И вот что я наблюдала: когда я давала Джонни прочитать текст, его мозг испускал больше бета-волн, и это означало, что он сконцентрирован. Но когда аналогичное задание-стимул получал Джимми, его мозг испускал больше альфа-волн, то есть он впадал в полудрему. Но окончательно я запуталась в тот момент, когда мозг Джейсона при получении того же самого задания начал испускать тета-волны, а значит, Джейсон пребывал в состоянии, близком к трансу. Как такое возможно? В следующий раз я привела больше детей и изменила задание, которое теперь было связано не с чтением, а со слушанием и говорением. Но результат был точно таким же: в одной и той же ситуации Дженни была сосредоточенна, Джесси витала в облаках, а Джулия пребывала в трансе. Мое замешательство перешло в любопытство. Я решила попробовать кинестетический входной сигнал – на этот раз дети играли с глиной и двигались. Но результат не менялся: мозг разных детей испускал разные типы волн. И тогда наконец я поняла важные вещи: 1) тип волн (т. е. тип нашего состояния) в первую очередь связан не с качествами ребенка, а с типом входного сигнала; 2) такая психическая функция, как внимание, задействует все три типа состояний.

Эти данные, а также результаты других исследований привели меня к следующей мысли: главный вопрос не в том, умен кто-то или нет, а в том, как он умен, как работает его ум. Эти размышления вкупе с результатами моей работы по изучению меняющихся состояний внимания в контексте клинической гипнотерапии стали основой для новой системы понимания разных типов мышления, обучения и общения. Эти типы я назвала структурами мышления . Десятки тысяч людей по всему миру теперь используют эту модель в сферах образования, бизнеса и семейных отношений для того, чтобы научиться жить и работать вместе.